Любовь за деньги и без

— Собственно, именно поэтому Анатолий никогда и не носит с собой боевое оружие. — Виктор вновь обратился к санитарке: — Он слишком хорошо знает, как оно убивает людей. К сожалению, дорогая машина и богато упакованный папик всегда привлекают внимание преступников, вот Толик и подстраховывается… Сегодня нервы у него абсолютно сдали, и это ужасно, согласен. Так что мой друг с огромным удовольствием компенсирует всем пострадавшим моральный и материальный ущерб, а также лично извинится перед вами, тетя Тоня, и перед вами, милая девушка.

Я ждала новой порции возмущенных воплей, но Студнев-пер словно окаменел. Что ж, и то хлеб.

— Да что я?! — Тетя Тоня утерла слезы. — Я и не такое видела, особенно в девяностые… Но ваш друг… он ведь девочку ударил… И собирался бить ее дальше… Разве ж можно так?! Не по-божески оно и не по-людски.

— Толик, это правда? — От спокойного, лишенного всяких эмоций тона Витька даже у меня побежали мурашки по спине. — Ты действительно ударил девушку?

— Она меня тоже ударила! — Сейчас народному избраннику можно было дать лет пять, не больше. — Стулом по голове! Убить могла, между прочим! Или искалечить.

— Он первый начал! — возмутилась я, но вдруг сообразила, как смешно выглядит это оправдание, и хихикнула. Блин, ну что за жизнь! Меня били, в меня стреляли, а теперь все произошедшее кажется мне смешным! Или это просто нервное?!.

— Детский сад, штаны на лямках, — вздохнул Витек. — Что ж, Толик, это тебе наука на будущее: если бьешь кого-нибудь, даже трепетную юную красавицу, — можешь получить сдачи. И мне тебя не жалко, честное слово. За побои тоже извинишься и компенсируешь их отдельно.

— Тогда вот что, — строго сказала санитарка. — Я все понимаю: единственный сын, авария, нервы… Давайте так поступим: я сейчас возьму у девочки телефон, а потом узнаю у нее, чем дело кончилось. А я…

— Вы золотой человек, тетя Тоня! — Виктор лучезарно улыбнулся, достал из кармана толстую пачку баксов и протянул ей. — Это только половина. Вторую заплачу через полгода.

— Почему это?! — возмутилась я. — Не при валюте вы сегодня? Примус иссяк?

— Нет. — Улыбка стала грустной. — Просто, по моим наблюдениям, если человек впервые получает в руки большие деньги, то тратит их на ерунду и без всякой пользы для себя. Я не могу стоять над душой тети Тони и разъяснять ей, что стоит купить, а что — нет. Поэтому и хочу подстраховаться. Если я ошибаюсь — ничего страшного не случится. Если прав — возможно, просадив первую половину компенсации зазря, ко второй тетя Тоня отнесется более… разумно.

— Вы правильно говорите, Виктор Петрович, — санитарка взглянула на него с явным уважением. — В любом деле навык нужен — и в том, как большие деньги тратить, тоже. Эх, если бы все так рассуждали!.. Что ж, за ущерб вы мне заплатили щедро. Я не обижусь, даже если про вторую часть компенсации забудете…

— Я не забуду, — твердо ответил он, и я, как ни странно, поверила.

— Так что теперь дело за одним остается, — продолжила тетя Тоня. — Девочку не обидьте. Кстати, как зовут-то тебя, дочка?!

— Вероника.

— Какое замечательное имя! — восхитился Виктор. — Оно означает «Победа» и очень вам подходит. Когда я вас впервые увидел, вы были невообразимо прекрасны и яростны. Настоящая валькирия!

Блин, похоже, добрый стих у этого козла надолго не задерживается. Опять издеваться начал!

— Во время схватки с господином Студневым вы тоже смотрелись совсем неплохо, — я ослепительно улыбнулась, — особенно для человека вашего возраста.

— Вам, Вероника, наверное, будет удобнее, если я переведу деньги на вашу карту? — Он снова помрачнел.

— Да, безусловно. Дайте мобильник, я вобью вам номер.

— Вероника, а мне оставь свой телефончик, ладно? — Тетя Тоня явно не собиралась спускать проблему на тормозах.

Пока я вбивала номера в чужие мобильники, Виктор переговорил с остальными медиками, присутствовавшими при разборке, а затем передал каждому из них по сотне баксов. Что ж, разумно: деньги — лучшее средство для того, чтобы держать язык за зубами.

Позвонив мне и убедившись, что номер в ее мобилку я вбила верно, тетя Тоня жестом доброй феи вытащила из-за батареи — сюрпри-из! — мои туфли.

— Я их припрятала, — объяснила чуть смущенно эта чудесная женщина, — чтобы никто не забрал. У нас тут не воруют обычно, но в такую ночь все возможно.

— Тетечка Тонечка! — запела я. — Вы просто чудо! Вам нужно памятник поставить!

— Не мне, — она вздохнула, — а Сергею Васильевичу Мальцеву. Это хирург, который сына депутатского оперировал. С того света парнишку вытащил! Вот он настоящий герой, но за сегодняшний подвиг даже сотку баксов не получил.

— Не волнуйтесь, — ответила я очень серьезно. — Как только старший Студнев протрезвеет — непременно о хирурге вспомнит. И вознаградит его если не по заслугам — такое в деньгах не измеряется, — то хотя бы по совести.

— Эх, хорошо бы…