Люди и чудовища

В отряде продолжали обсуждать смерть Разрушителя и не смотрели на Темного. А Истен смотрел – конечно, не в открытую, а исподволь, незаметно, как он научился за последние дни. И первым заметил, как маг застыл, как окаменело его лицо, как со щек сошла краска. Как резким движением он вытащил из-за пазухи сверток, торопливо развернул. В солнечном свете блеснуло золото оправы и засиял кроваво-красный рубин. Обычный перстень, на который маг смотрел словно на божественное откровение.

Истен недоуменно моргнул – показалось, будто цвет камня изменился, стал темнее. Потом еще темнее, практически до черноты. Потом резко посветлел. И продолжал пульсировать от алого до черного и обратно.

Истен перевел взгляд на Темного. Вид того был страшен – ни кровинки в лице, и само лицо как маска из тех, что накладывают мертвецам. Радужная оболочка глаз обесцветилась, практически исчезла, оставив только точку зрачка.

Алый – черный, продолжал пульсировать рубин.

Алый – черный.

Алый – черный.

Как-то само собой разговоры стихли, воцарилась тишина. Истен рискнул отвести взгляд от камня – да, остальные теперь тоже смотрели на мага и на перстень в его руке.

Алый – черный.

И черный.

Только черный.

Пульсация прекратилась.

Вдруг повеяло холодом, зимним, пронизывающим, и трава вокруг мага начала белеть, покрываться инеем, превращаться в ломкие ледяные иглы. Вот иней пополз дальше, и Истен напрягся, готовый вскочить на ноги. Привлекать внимание мага движением не хотелось – Темный сейчас откровенно пугал, но и замерзнуть насмерть желания не было.

Рубин в перстне мага мигнул алым один раз, второй и загорелся ровным красным светом.

Движение инея остановилось, ощущение холода схлынуло, трава начала оттаивать. И лицо мага вновь стало вполне человеческим, а глаза снова обрели серый цвет.

Глава 26

Удар, выбивший воздух из легких.

Чернота.

Пробуждение.

Когда Альмар очнулся, память вернулась сразу, а вместе с ней удивление – почему он не чувствует боли? Или та столь сильна, что сознание не дает ее ощутить?

Упасть с такой высоты и не разбиться невозможно. Даже магу.

Мальчик открыл глаза и первым делом увидел слабо освещенное лицо Ниты, склонившейся над ним. Лицо, отсвечивающее синим. Стена за ее спиной, так же как и наверху, была покрыта жуками-фонарями.

Альмар попытался встать и не смог. Не смог даже поднять руку. Мог только моргать и говорить.

– Что? – выдохнул. – Что со мной? Как ты здесь оказалась?

– Ты упал, – сообщила девочка, – я пришла тебе помочь.

– Помочь? Ты можешь мне помочь? Я не умру? – Говорить оказалось не трудно и не больно. Может быть, он не так уж сильно расшибся?

Нита нахмурилась.

– Конечно, ты умрешь.

– Но…

– Ты же человек. Все люди умирают. Папа рассказал мне об этом, когда я была совсем маленькой. Я не хотела, чтобы люди умирали, но он сказал, что это невозможно изменить. Разве твой папа не говорил тебе этого?

Альмар моргнул. Да, Нита бывала странной.

– Я не умру сейчас? – уточнил он.

– Ой, – Нита виновато улыбнулась. – Нет, сейчас точно нет. Я же здесь.

– Почему я не могу пошевелиться?

– Когда ты падал, я поймала тебя в сеть онбо, но, понимаешь, эта… это заклинание пока мне не очень дается. Ты полежи так, а я вспомню, как все распутать.

Нита немного отодвинулась, ее лицо приняло сосредоточенное выражение. Девочка подняла руки на уровень груди, ее пальцы задвигались, соединяясь, переплетаясь, вырисовывая что-то в воздухе. Альмар моргнул – показалось, что с кончиков ее пальцев струится серебристый свет. Но через мгновение это был уже не свет, а тьма, падающая жирными хлопьями. И – свет вновь, на этот раз красноватый. И серый туман, и…

То, что исходило от пальцев Ниты, непрестанно менялось. Альмар попытался найти какой-то порядок в этих изменениях, запомнить ритм. Ритма не было. И тогда он просто стал наблюдать молча, чтобы не сбить ее настрой.

– Готово! – воскликнула девочка и сделала движение, будто собиралась хлопнуть в ладоши. Но ее ладони замерли, не коснувшись друг друга, а на лице отразилась тревога. Она уставила на Альмара указательный палец и свела брови.

– Пообещай мне, – сказала строго, – пообещай, что не будешь дразниться!

– Насчет чего дразниться? – не понял Альмар.

– Не важно! Насчет всего! Обещай! Никаких дразнилок!

– Э-э-э… – Альмар не представлял, что могло бы заставить его смеяться над Нитой. – Обещаю.

Нита хлопнула в ладоши.

Ничего не случилось.

Нита нахмурилась и хлопнула вновь. И Альмар ощутил, что вновь падает – на долю мгновения. За падением последовал несильный удар обо что-то твердое, и мальчик понял, что вновь может двигаться.

– Так я висел в воздухе в твоей сети?.. – спросил садясь. И замолчал.

– Ты обещал! – Нита смотрела на него с тревогой.

– Я… я ничего.

Только сейчас Альмар заметил, что одета Нита была не в свое обычное нарядное платье, а в дешевую холщовую рубашку навыпуск и такие же, до колен, штаны. Но дело было совсем не в одежде, а в ногах девочки, покрытых черной чешуей, вместо ступней заканчивающихся удлиненными лапами, как у ящера, с четырьмя загнутыми когтями впереди и еще одним там, где полагалось быть пятке.