Люди в летней ночи

Едва она вышла на шоссе, как услыхала позади себя хихикание. Но она даже и не обернулась; это было как бы в порядке вещей, если бы даже кто-то поджидал там, за дверью, когда она пойдет обратно. Но затем послышались и тихие голоса, которые вроде бы приближались… «Строевой лес» — так, кажется, и они там сказали… И Силья вдруг ясно увидела события той злосчастной ночи, которые до сих пор воспринимала как бы со стороны глядя, ни разу не задумавшись о них всерьез. Интуиция Сильи неопровержимо подсказывала ей, что в те ночные мгновения там, в кровати, она одержала очень важную победу, что после той ночи она стала как бы более уважаемым человеком, вполне взрослым, знающим эту жизнь и умеющим ходить по ее дорогам. Теперь же — по мере того, как полученное в Тонттиле впечатление постепенно укреплялось — тот ночной случай опять возник перед ее мысленным взором, возник и увеличивался, но получил иное освещение, он выглядел таким, каким другие люди, каждый на свой лад, истолковывали его, раздувая быль и небылицу. Теперь и Силья увидела дело иначе, но это ее не взволновало. То чувство победы, остававшееся до сего дня как бы полуосознанным, теперь ширилось в ней и делало ее уверенней в себе. Она как бы постепенно просыпалась, душа ее распрямлялась и ощущала свою силу, юное существо начало чувствовать подлинный смысл этой, вот так идущей жизни.

Оскари и впрямь не было там, дома. Силье еще не удалось встретиться с ним с глазу на глаз. Но это было неважно. Весь Сильин опыт общения с этим парнем сосредоточился теперь в том мерзком кругу, центром которого стала изба Тонттилы. И Силье казалось, будто она только сейчас освобождается от объятий того, вернувшегося из Америки мужчины.

Силья наконец обернулась, она узнала двух шедших за нею девушек, Лемпи и Ийту. Они были служанками в соседней деревне и шли на танцы. Немного поколебавшись, Силья пошла вместе с ними.

— Старую Мийну, что ль, ходила навещать, Силья? — спросили девушки с невинным видом. Но в вопросе явно была капелька насмешки. Силья ответила:

— Там был и старый Юсси.

— Ну да, а Оскари? — спросила одна из девушек, слегка сощурившись.

— Нет.

— Оскари же шел нам навстречу в ложбине Силта, — прямодушно сказала на это другая.

Когда девушки пришли, танцы были уже в разгаре. Даже не просто танцы, а настоящая вечеринка, за вход взимали плату, и в перерыве между танцами было что-то вроде номеров подготовленной заранее программы. На стене висел большой мешок для амурной почты, конверты и бумага лежали на столе. Атмосфера была несколько вяловатой, многие удалые парни еще не появились, а когда они сильно запаздывают, можно полагать, что явятся в подпитии.

Не было видно и Оскари. Какой-то незнакомый парнишка несколько раз приглашал Силью танцевать, но танец у обоих не заладился. Будто ногам перед каждым шагом требовался совет, что делать дальше.

Постепенно народу прибавлялось, и в десятом часу Силья наконец заметила в дверном проеме Оскари. Глаза его хмельно поблескивали, очевидно, он был тут уже давно, но держался в тени. Теперь было видно, что он шутит с Лемпи и Ийтой, а те, как водится, похохатывают, откидываясь всем телом назад и сгибая колени.

Как бы там ни было, Силья ощутила легкую растерянность, остановившись поблизости от них после окончания танца. Она бросила взгляд на Оскари, но он как раз что-то рассказывал. «Чего удивляться — она ходила спрашивать, есть ли у старого Юсси Тонттилы строевой лес на продажу. Ты же небось знаешь, что она на жалованье у Альстрёма… или все же у Розенлёва?..[14] Эй, Силья, кто из них тебе платит?»

Обе девушки повернулись и уставились на Силью. В глазах Сильи возник присущий им темный огонек, а на губах трепетало легкое предвестие самой прелестной улыбки. Затем Силья спокойно перешла на другое место, и обворожительное сияние ее лица вскоре привлекло к ней хороших танцоров. Однако же она все время искала подходящую возможность уйти никем не замеченной. Такая возможность представилась лишь после полуночи, когда начали раздавать амурную почту: тогда внимание всех было сосредоточено на «почтальоне», выкрикивавшем имена. Силья уже шла по дороге, ведущей к шоссе, и не было слышно, чтобы кто-нибудь шел за нею.

Когда все те из присутствовавших на танцах, кому были адресованы письма амурной почты, получили их, несколько писем осталось, и тогда устроили торги — кто больше заплатит, тот их и получит. Какой-то парень приобрел письмо, адресованное Силье Салмелус. Прочитав это письмо вместе со своими ближайшими приятелями, он оставил его на карнизе печи, где оно с соответствующими добавлениями пролежало до утра. Первоначальный текст его был таким: «Почем нынче платит этот Розенлёв за тот лес, что рубят в Нукари, в кровати у хлебной печи? Был бы рад составить патронессе компанию, но мне надо идти на остаток ночи рубить строевой лес, у меня ведь нет этих американских долларов, чтобы я мог его купить в Нукари. Так что мне остается только пожелать всего, но не самого хорошего».