ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Если бы Ян ожидал от правительства Союза действий в духе макиавеллизма, то он передал бы императора герцогу Лоэнграмму в знак признания его власти над Империей и взял бы с него обещание отныне вести мирное сосуществование. И хотя этот поступок мог бы показаться бесчеловечным, Ян был уверен, что Лоэнграмму не хватит духу убить семилетнего императора собственноручно. Прекрасный молодой диктатор был не настолько глуп, чтобы пойти на такую бездумную жестокость. На его месте Ян придумал бы более эффективное применение юному императору с самого его рождения. Возможно, что правительство Союза специально сыграло герцогу фон Лоэнграмму на руку.

Герцог Лоэнграмм ничего не потерял от бегства императора. Совсем наоборот, для объявления новой войны Союзу «возвращение» или «спасение» императора будет вполне достаточным основанием. Да и всеобщее усиление неприязни людей к императору было показательно. Если уж на то пошло, бегство императора в Союз было Лоэнграмму выгодно.

Яна пугало направление собственной мысли. Поскольку он высоко ценил гений Райнхарда, то не верил, что молодой диктатор может быть с легкостью побеждён приверженцами старого режима. Когда Ян высказал свои соображения, повисла тишина, которую нарушил Шёнкопф:

— Вы хотите сказать, что герцог Лоэнграмм намеренно дал похитить императора?

— Есть такая вероятность, — серьёзно сказал Ян и налил бренди в пустую чайную чашку, игнорируя негодующий взгляд Юлиана.

Как только Ян поставил бутылку бренди на стол, ее взял Кассельн и плеснул немного себе, то же сделал Шёнкопф, Мурай и другие. Глядя, как бутылка описывает круг, Ян почувствовал некоторое беспокойство, но взгляд Юлиана заставил его вернуться мыслями к герцогу Лоэнграмму.

Если предположить, что стратегия Райнхарда была настолько продуманной, как ее представлял себе Ян, вырисовывалась совершенно потрясающая картина. Но один ли герцог Лоэнграмм это провернул? И Союз, и старый режим Империи плясали под чью-то дудку. Но разве Союз не был в мире с этим кукловодом?

Самой пугающей представлялась перспектива объединения герцога Райнхарда фон Лоэнграмма с Феззаном. Пойти на объединение военного потенциала и экономики, талантов и амбиций, исходя из общих интересов? Феззан бы никогда не протянул руку Райнхарду просто так, без выгоды для себя. В этом можно было не сомневаться. Так что могло заставить их прийти к соглашению? Экономическая монополия, которую Феззан мог получить в объединённой Империи? С такой платой Ян мог бы согласиться, как мог бы и Райнхард. Но истинная ли это причина? Могла ли здесь быть скрыта ловушка: заставить герцога фон Лоэнграмма объединиться, чтобы снять угрозу? А может быть, за мотивами Феззана стоит нечто большее, и поклонение деньгам — лишь ширма?

От этих мыслей у Яна заболела голова. Он прислушался к разговору Кассельна и Шёнкопфа.

— Слышал, в столице распространяется своего рода синдром рыцарства: «Давайте биться за правосудие. Защитим молодого императора от жестокого узурпатора».

— Реставрация тирании Гольденбаумов и есть правосудие? Как и говорил адмирал Бьюкок, нам потребуется новый словарь. Решится ли кто-нибудь прямо высказать несогласие?

— Не то чтобы мы не могли возразить, но стоит лишь заговорить об этом, как тебя обвинят в негуманности. Как только речь зашла о семилетнем ребёнке, большинство людей потеряли способность мыслить здраво, — Кассельн недовольно уставился в свою кофейную чашку, — уже снова опустевшую, — и, наклонившись вперед, потянулся за бутылкой бренди.

— Была бы это красотка лет шестнадцати или восемнадцати, это волновало бы людей ещё больше. Народ любит истории про принцев и принцесс.

— А всё потому, что в сказках принцы и принцессы всегда справедливые, а вот знать плетёт заговоры. Но мы не в сказке и не можем руководствоваться её принципами.

Пока их беседа эхом звучала в голове Яна, он — впервые за долгое время — на полную использовал непаханное поле своего разума, пусть это и было непросто.

«Что ж, «посеем» пока немного политики и дипломатии. Только в военных вопросах Союз идёт на немалый риск. Нет сомнений, что герцог Лоэнграмм собирается обвинить нас в похищении императора. Он даже может увлечь за собой солдат-простолюдинов, заставив их поверить, что династия Гольденбаумов и император — их враги. Они называют себя республиканцами, но переворачивают суть Союза Свободных Планет с ног на голову: хотят дать защиту императору и восстановить автократический режим и социальное неравенство. В реальности же всё выглядит иначе: сообщники династии Гольденбаумов разрушают Союз, чтобы защитить свои права и привилегии. Перспектива такого предательства представляется очень убедительной».

Убеждение, что приверженцы старого режима «спасли» императора вылилось бы в рыцарский порыв и породило бы политические амбиции, но на деле это была бы ложь и профанация.