Лонг-Айленд [litres]

– Я вижу, – продолжила мать, – что нынешние родители слишком балуют своих детей. Новое то, новое сё. И зачастую этого хотят не сами дети, но их родители. Они проводят с детьми мало времени, работают, гуляют, а потом компенсирую недостаток внимания покупкой ненужных предметов роскоши. Я слышала, как об этом говорили по радио.

Эйлиш поспешила сменить тему.

– Должно быть, ты с нетерпением ждешь своего юбилея, – сказала она. – Приедут Джек и Пат. Все соберутся.

– Я об этом даже не думаю. Меньше всего мне хотелось бы раздувать шумиху по этому поводу.

– Но Розелла и Ларри приедут ради твоего юбилея. А еще Джек и Пат. Мартин сказал, они захватят кого-нибудь из детей.

– Должно быть, ты помнишь старуху, которая жила в доме напротив, сорок седьмом, – начала мать, и на ее лице проступило удовлетворение. – Ее звали мисс Джейн Хегарти. Очень приличная женщина, и дом содержала в порядке. Всегда такая вежливая, с грамотной речью. Когда она состарилась, к ней раз в неделю приходил священник, друг семьи, чтобы ее причастить. Потом какое-то время к ней ходила медсестра, но старуха ее не жаловала. А затем оказалось, что скоро ей стукнет сто лет. И всех пригласили в ее дом на вечеринку. Я тоже пошла, думая, что приглашение исходит от самой мисс Джейн Хегарти. Как я могла не пойти? Но люди, которые организовали вечеринку, не заслуживали доверия. Заметь, не все. Но были и те, кто решил предложить бесплатную выпивку для желающих. Разнесся слух, что в доме мисс Хегарти наливают. И туда набились какие-то мужланы. Разумеется, они не только сами нахлестались водки, если не джина, но и напоили наивную мисс Джейн, которая доливала водку лимонадом. Они пили и поили старуху, пока кто-то не уложил ее в постель. На следующий день она умерла. Умерла от вечеринки. Сегодня водка и веселье, завтра гроб и катафалк. И если кто-то думает, будто на мой юбилей их ждет что-нибудь подобное, я бы на их месте не обольщалась, я просто запру дверь у них перед носом.

– Соберется только семья, – сказала Эйлиш.

– Порой это еще хуже, – ответила мать.

Эйлиш встала.

– Пойду проветрюсь.

– Среди ночи?

Она решила поехать куда-нибудь на машине, может быть до Уэксфорда, и прогуляться по главной улице. Вечер был теплым, небо на западе еще не погасло. Затем Эйлиш решила спуститься к Рыночной площади, по Слейни-стрит дойти до реки и полюбоваться последними солнечными лучами. И там она подумает, как поступить. Утром возьмет у Мартина телефоны Джека и Пата и попросит у братьев помощи. Впрочем, они могут ответить, что, прежде чем покупать холодильник, стиральную машину и плиту, ей следовало посоветоваться с матерью и что она сама виновата, давно бы навестила ее, незачем было ждать двадцать лет. Они могли бы также добавить, что мать слишком стара и прожила тяжелую жизнь, а посему негоже на нее жаловаться.

Она миновала «Аспеллс» и на миг испытала искушение спуститься по Черч-стрит, но продолжила путь по Рафтер-стрит к Рыночной площади. Может быть, думала Эйлиш, надо научиться слушать мать и получать удовольствие от ее историй, сколько бы та их ни повторяла. Жизнь нелегка, если тебе стукнуло восемьдесят и последние тридцать ты прожила одинокой вдовой.

* * *

Размышляя о том, как бы усадить мать в машину и покатать по окрестностям, она заметила в дверях паба Джима Фаррелла какую-то фигуру. И в то же мгновение поняла, что это и есть Джим. Эйлиш понятия не имела, видел ли он ее. Он смотрел в противоположную сторону, но, возможно, отвел взгляд, поняв, что она приближается к нему по другой стороне улицы. И хотя она опустила голову, он не мог ее не заметить. Улица была пуста. Если бы она повернула голову, их взгляды встретились бы. Но тогда Эйлиш не знала бы, что делать, и не представляла, какой будет его реакция. Может быть, он просто ее не узнал. Но если бы Джим узнал ее, они не обошлись бы кивком или вежливым приветствием.

Наилучшим выходом было больше не смотреть в его сторону и, не оглядываясь, дойти до площади. Так или иначе, им суждено было встретиться. Но Эйлиш даже не предполагала, что, встретившись, захочет к нему подойти, заговорить, услышать его голос. Но это было невозможно. Ей придется как ни в чем не бывало пройти мимо, будто это не он стоял в дверях своего паба и не он смотрел ей вслед.

3

Джим хотел окликнуть ее, достаточно громко, чтобы заставить обернуться, и тогда он убедится, что это действительно Эйлиш Лейси. Он почти не сомневался, что она его видела, потому что Эйлиш внезапно отвернулась, как будто избегала его взгляда, но было поздно, он успел ее заметить.

Многие его завсегдатаи знали об их давнем романе. Кто-нибудь должен был рассказать ему, что Эйлиш вернулась! Он знал ее мать, часто встречал миссис Лейси на улице. В первое время после внезапного отъезда Эйлиш они едва раскланивались, но сейчас при встрече она неизменно ему улыбалась. А ведь есть еще Мартин. Тот любил заглянуть в паб пораньше. Но Мартин не вступал в задушевные разговоры и обычно надолго не задерживался. Джим успел забыть, когда в последний раз с ним беседовал.