Лорд Воскресенье

Лорд Воскресенье подхватил падающего Моряка и осторожно уложил его наземь. Потом Доверенное Лицо приложило руку к груди. Его пальцы нырнули между двумя верхними пуговицами рубашки, над краем жилета. Туда, где блестело золотом что-то маленькое.

Но прежде чем Лорд Воскресенье успел коснуться того, что хранилось у него на груди, в открытую дверцу высунулся древесный сук и пальцами-веточками перехватил его руку. Одновременно из земли выскочил корень и оплел ноги Воскресенья. Крохотные буквы, строки, слова потоком хлынули по ветке и корню, перетекая с дерева на Воскресенье. Они множились, сами превращаясь в корни и ветки, и разбегались по телу Доверенного Лица, всеми силами удерживая его руку подальше от Седьмого Ключа.

«Артур! Твой черед! Действуй же! – прозвучал требовательный голос Волеизъявления. – Не медли!»

Этот голос донесся до Артура словно издалека. Ему вообще все начало казаться каким-то далеким. Он заговорил, но даже собственный голос звучал как будто с другого края Вселенной.

– Я, Артур, помазанный Наследник Королевства, объявляю своим Седьмой Ключ, а с ним и хозяйствование над Несравненными Садами, всем Домом и Второстепенными Царствами. Я объявляю его своим по праву крови… плоти… победы… Во имя правды, во имя завета… Всем бедам наперекор!..

Когда он произнес последнее слово, воцарилась тишина. Звуки битвы унеслись куда-то и смолкли. Артур словно бы остался наедине с оплетенным яблоней Воскресеньем. Двое на холме – и более никого.

Молчание растянулось на несколько очень долгих мгновений, но наконец Воскресенье заговорил.

– Ты обрек всех нас, – сказал он.

Дерево выпустило Лорда Воскресенье, буквы заскользили обратно на корень и сук, а те спрятались назад в клетку.

Лорд Воскресенье завел руку за голову.

«Ну и где Ключ-то? – лихорадочно думал Артур. Он покосился на дерево в клетке, но оно стояло неподвижно. – Куда тянется Воскресенье, неужели за оружием? И о чем это он, кого я обрек?»

Лорд Воскресенье снял через голову тонкую золотую цепочку. На ней висел маленький и блестящий предмет, что прятался у него под рубашкой.

Это был ключ. Крохотный золотой ключик – не больше последней фаланги Артурова мизинца.

Лорд Воскресенье выпустил цепочку. Та на мгновение зависла в воздухе. Потом, звеня, точно падающая арфа, Седьмой Ключ полетел к Артуру.

Цепочка ненадолго обвилась вокруг его головы, словно корона, прежде чем скользнула вниз и легла на шею, а Ключ устроился на груди у мальчика. Когда это произошло, Артур испытал невероятный прилив ни с чем не сравнимой уверенности.

«Я сделал это. Теперь я – Властелин!»

Дерево в клетке тряхнуло ветвями, зашелестело листвой и стало по одному вытягивать из земли корни. Лорд Воскресенье отвернулся от Артура, словно, не видя его, мог отрицать само его существование.

Артур ему не препятствовал. Пусть делает что хочет, Воскресенье утратил всякое значение. Артур ощущал, как его наполняет всемогущество Седьмого Ключа. А то ли еще будет, когда сюда доберется Первоначальствующая Госпожа и отдаст остальные!

– Ты должен остановить сражение, – вслух сказала Часть Седьмая. – Это ненужная задержка, огорчительная после столь долгого ожидания.

Развернув ствол, яблоня подалась вбок и выпростала наружу часть веток и корней, словно цирковой акробат, вылезающий из тесного ящика.

– Как? – спросил Артур.

Мальчик чувствовал, что могущества у него хватит, но не знал, как его применить.

– Почему бы просто всех не перебить, включая меня? – не оборачиваясь, с горечью посоветовал Лорд Воскресенье. – У тебя в руках три Ключа, сила есть, валяй, наслаждайся!

– Да, – сказал Артур, понимая, что способен и на такое. – Думается, я мог бы всех перебить.

Ему даже показалось, что предложение Воскресенья было вполне приемлемым. Почему бы и не испробовать новообретенную мощь? Его рука поползла к Седьмому Ключу, пальцы готовы были сомкнуться… но что-то его отвлекло. Витающий в воздухе запах морских брызг… тельце маленького желтого слоника… старый мореход, лежащий безжизненным на земле… улыбка бывалого путешественника, еще не пропавшая с его лица…

– Нет… как же это… – проговорил Артур. И, застонав, отдернул руку. – Я – Артур Пенхалигон! И я не собираюсь никого убивать!

Он опустил обе руки. И потянулся куда-то сквозь гордыню и гнев, сквозь самонадеянность силы… в самую глубину, в сокровенную суть своего существа, где все еще жил тихий, задумчивый мальчик, выросший в доброте и любви.

– Кем бы я теперь ни стал, я еще и Артур Пенхалигон, – повторил он. – И я не буду никого убивать.

– А зря. Во многих смыслах это стало бы благодеянием, – сказал Лорд Воскресенье. – Мне слишком трудно свыкнуться с поражением. Как вышло, что меня победил смертный?

Артур не ответил. От этого вид у Лорда Воскресенья стал еще более высокомерный, но вместе с тем и более побитый.

Артур же смотрел на битву, кипевшую в Несравненный Садах. Он больше не нуждался в подзорной трубе. Теперь ему хватало простого желания, чтобы сосредоточить внимание на чем угодно и различать любые подробности. Его разум тоже стал работать быстрее, почти мгновенно охватывая картину происходящего.