Лорды гор. Любовь и корона

Почему отец даже не позаботился о лекаре? Почему допустил, чтобы Виолетта так замерзла? Ведь он мог защитить. Он способен управлять холодом.

Ответ был один – Алэр, обнаружив в восемнадцатилетней пигалице неожиданную силу духа, решил сразу сломить малейшее сопротивление. Ему не нужна жена с душой и сердцем. Ему нужно только ее тело и способность зачать. И без разницы, сохранит ли она разум и волю.

Значит, Алэр не должен получить Фиалку.

Из красивой куклы Виолетта превратилась в живую страдающую девушку, и это неожиданно тронуло Рамасху больше, чем он ожидал от самого себя.

Он поднес к лицу кончики пальцев, вдохнул оставшийся на них запах человеческого тепла, свежести и нежности – это от ее кожи. Наваждение. Нельзя поддаваться наваждениям.

Он прикрыл глаза, вызывая в памяти другой образ – зеленоглазый, дерзкий, насмешливый. Танцующий среди разноцветных струй гейзеров в Долине Лета.

Лэйрин.

Девочка, потрясшая и восхитившая его однажды до глубины души. Но не до глубины сердца.

Девочка, в которой он увидел слишком много возможностей, чтобы пройти мимо. Но не задержался.

И совсем не потому, что звал долг, и не из-за яростного отпора Рагара, заявившего: «Закатай губу, брат. Лэйрин не для тебя, даже не мечтай. Разве ты оставишь Север ради нее?».

И он понимал – не оставит.

Но и место Лэйрин – в Белогорье, там ее будущий трон. Совсем не на Севере.

Он знал, насколько безнадежна его попытка. И его полушутливое предложение брака никогда не будет принято. И он никогда не пренебрежет долгом перед родиной и короной.

А сейчас Рамасха вполне серьезно готовился стать изгнанником, если это поможет спастись замерзающей фиалке, которая не рождена для силы и власти, зато рождена для счастья.

Почему вдруг? Виолетта ему даже не нравится. Наверное. По крайней мере, с первого взгляда точно не понравилась. Слишком велика разница с Лэйрин. Хотя нельзя отказать в том, что золотоволосая гардарунтская роза очаровательна. Но очарование у человеческих женщин быстро проходит.

Кстати, почему роза, если фиалка?

Рамасха улыбнулся своим мыслям. И услышал вдруг:

– Интересно за тобой наблюдать.

Вездесущий Яррен, конечно. Кто бы еще осмелился говорить со Снежным принцем в таком полунасмешливом тоне?

Горец, одетый в новенький, с иголочки, парадный камзол младшего горного лорда, стоял, привалившись плечом к стене и поигрывал сельтом, не боясь парализовать сам себя. Впрочем, говорят, оружие вейриэнов никогда не повернется против хозяина.

– И что вынаблюдал?

– Ну и словечко! – фыркнул полукровка. – Твой узор на лице. Он живой. И расцвел фиалками. Повальная эпидемия во дворце, как я заметил.

Рамасха нахмурился, дотронувшись кончиками пальцев до щеки. Усилием воли изменил узор на свой привычный, полагающийся члену правящей семьи и наследнику императора. Ни к чему лишний раз дразнить отца. Но надо следить за эмоциями. Особенно, когда за ними наблюдают такие проницательные инсейские глаза.

– Спасибо, что сказал, Яррен. Я и не заметил. Ты уже заступил на стражу?

– Да. Кандар тоже еще слаб после того, как его качественно уронили с лестницы.

– Силе тяготения невозможно долго сопротивляться, – не дрогнул принц. Ну, перестарались его ласхи, не так поняли приказ, так ведь извинения принесены, и Кандар зла не держит, а вот Яррен затаил. И Рамасха перевел разговор подальше от щекотливой темы. – Лекарь поставит принцессу на ноги за полчаса, ничего особо страшного не случилось. Кроме одного: мой защитный амулет почему-то не сработал, а он был настроен в том числе на магию отца. Его украшение смогло нанести принцессе вред.

Яррен, как и все маги, понимал, что зачарованный амулет не может сломаться.

– Виолетта забыла надеть твой амулет? Или сработал нейтрализатор чар? – предположил он.

– Нет. Амулет на девушке, и он в порядке, я проверил. Но от магии Алэра он уже не защищает. Это означает, что рисунок магии, индивидуальный для каждого мага, почти как узор на подушечках пальцев, изменился. Не критично, если отца узнают такие магические артефакты как корона и жезл, но достаточно для того, чтобы миновать настройки моего амулета.

– Ожог тоже меняет узор на пальцах, – задумчиво сказал горец.

– Это не выгорание, – северянин отрицательно качнул головой. – Напротив, Алэр стал еще сильнее как маг.

– И перчатки меняют узор, – Яррен продолжил ассоциацию.

– Это ближе, – согласился Рамасха. – Я присмотрюсь. На брачной церемонии, если до нее все-таки дойдет дело, а не ограничится помолвкой, он наденет корону.

– До свадьбы еще далеко. Очень далеко, – сказал Яррен так, словно сомневался, что она когда-нибудь состоится.

Сообщники дождались, когда выйдет лекарь и доложит кронпринцу о состоянии невесты императора, и Рамасха поторопился уйти. Нужно было переговорить с капитаном стражи, что за демонстративную распущенность он позволяет себе и подчиненным?

* * *

Император все-таки прислал своего целителя к Виолетте. Минут за сорок до начала объявленной церемонии. Видимо, счел, что дерзкая девчонка достаточно наказана.

Целитель был удивлен вполне приемлемым состоянием девушки, но микстуру дал, и принцесса послушно ее выпила.