Ловец душ и навья невеста

Они встретили навок у моста и в словах Зейна было рациональное зерно, но Карна отказывалась верить. Невозможно представить, что Рихард, этот сильный мужчина, воплощение жизнелюбия и вместилище страстей, лежит растерзанный где-то в развалинах дома. В конце концов, это будет чудовищно несправедливо, если она снова лишится… Она не решалась произносить это слово даже в мыслях. Любимый – это Эдмон. А Рихард… Неужели его она любит тоже?

Зейн догнал ее и пошел следом, а Гектор и не думал угасать. Напротив, скоро вокруг стало светло как днем. И когда из-за дерева вышла темная фигура, Карна сразу поняла, что это не человек. Слишком бледная кожа, неестественно желтые глаза, загнутые когти – все это она заметила потом, а сперва ей просто захотелось заорать от ужаса, потому что перед ней стояло чистое зло, и это нельзя было разложить на детали и проанализировать.

Возле уха свистнул арбалетный болт, срезав прядь волос, но монстр перехватил его у самого сердца, так легко, словно ему бросили мяч. Второй болт он поймал также, хотя для этого ему пришлось вытянуть руку в сторону.

– Вы весьма посредственный стрелок, вам говорили? – спросил он и вдруг метнул арбалетные болты с обеих рук, так что они вжикнули над плечами Карны, и Зейн позади вскрикнул.

Ахнув, Карна обернулась и увидела Зейна, пришпиленного болтами, вошедшими точно под ключицами, к стволу дерева. Повернувшись, она едва не уткнулась в навь, которая оказалась совсем близко. Отпрянула, но когтистая пятерня обхватила ее талию. Карна с размаху наступила каблуком навке на ногу, ткнула Гектором в костлявый нос. Навь брезгливо отвернулась и легко выбила череп из ее руки. Гектор упал в траву и откатился к ногам Зейна, продолжая источать свет.

Карна влепила навке пощечину, но чудовище лишь рассмеялось – снова этот хриплый звук, от которого мороз по коже, – и запустило руку ей в волосы, царапая когтями кожу.

– Пойдем, – сказал он, волоча ее к дому. – Это будет увлекательно. Ты знаешь, ловец в тебя влюбился. Это так трогательно и возвышенно… И так глупо! Он мог убежать, но я пригрозил, что отправлюсь за тобой, и он остался, чтобы умереть.

– Где Рихард?! – выкрикнула Карна.

– Хотел бы я знать, – протянул монстр, остановившись у фонтана, который теперь работал.

Вода воняла тиной, на бортике виднелись следы крови, а вокруг валялись вещи ловца: сумка, куртка, пальто Уго…

– Кто вы? – спросила Карна.

Навка быстро повернулась к ней, и желтые глаза вспыхнули.

– Олаф, – представился он. – Слышала обо мне?

Карна не смогла сдержать стон и ноги ее подкосились, но навка не дала ей упасть, рванув волосы так, что из глаз брызнули слезы.

– Ловец не мог уйти далеко, – протянул он. – И мы заставим его вернуться.

Олаф подтянул ее к себе, так что Карна уперлась ладонями в твердую и холодную, как камень, грудь, и впился в губы поцелуем.

Когда он оторвался от нее, Карна заорала что есть сил от ужаса и отвращения.

– Кричи, – улыбнулся Олаф, скаля острые зубы, и медленно обвел тонкие губы черным языком. – Кричи громче.

Рихард бежал по следу, который становился все менее явным. Кабан успокоился и тут, по-видимому, шагал не торопясь. Тропа вильнула в сторону, у ручья, бьющего из-под белых камней, обнаружилось множество отпечатков копыт, которые затем оказались по другую сторону воды. Рихард перешагнул ручей и прибавил шагу.

Олаф вернется, и если не обнаружит его, то может отправиться прямиком к нему домой. Оставалось надеяться, что навки у моста задержат его на какое-то время. В академии он читал воспоминания первых ловцов о том, что высшая навь может повелевать низшими, но впервые увидел это воочию. А если Олаф возьмет навок и пойдет с ними в город? Во что превратится Рывня к утру?

Он услышал шум впереди и крадучись подошел ближе. Под развесистым дубом рылся огромный кабан. Он подкапывал носом листву, с наслаждением чавкал, хрустя желудями, и хвостик его подрагивал от удовольствия.

Ветка под ногой Рихарда хрустнула, и кабан резко повернулся.

– Уго! – Рихард выставил вперед ладони. – Это я, Харди.

Кабан дернул пятачком, и без того маленькие глазки злобно прищурились.

– Мы друзья, помнишь? – миролюбиво произнес Рихард, медленно обходя кабана и приближаясь к дубу.

Дереву наверняка было несколько сотен лет: толстенный ствол в три обхвата, широкая плотная крона, заслоняющая и звезды, и луну. Рихард приметил один сук, торчащий немногим выше развилки, когда кабан бросился на него, пригнув голову.

Рихард оттолкнулся от земли, схватился за ветку и рывком забрался на нее, поджав ноги. Ветка опасно прогнулась, и он быстро переполз поближе к стволу.

Кабан под ним остановился, недоуменно вертя крупной башкой. Пятачок его дергался, и в итоге кабан догадался задрать голову.

– Вот ты свинья, – упрекнул его Рихард. – Не узнать лучшего друга…

Кабан разогнался, решив штурмовать дуб, но остановился у ствола. Он снова зарылся пятачком в листву, не забывая неодобрительно поглядывать на человека.

Рихард тем временем добрался до приглянувшегося сука, попытался его отломать, но тот держался крепко. Вынув кинжал, он принялся пилить древесину.