Ловушка желаний. Как перестать подражать другим и понять, чего ты хочешь на самом деле

Люди всегда стремятся к счастью, опираясь на модели счастья, будь это тот, кто живет в американской мечте, обитатель Кремниевой долины, руководитель крупной корпорации или обычный сосед. Но внешние иерархии – это лишь видимая поверхность более личной системы: структура желаний, которая невидимо живет внутри каждого из нас и связана с другими людьми через подражательное желание.

К. С. Льюис назвал эту невидимую систему внутренним кругом. Это означает, что, кем бы человек в жизни ни был, сколь бы он ни был богат или популярен, всегда существует желание находиться внутри определенного круга и ужас оказаться вне его. «Это желание [находиться во внутреннем круге] – одна из величайших и постоянных движущих сил человеческого действия, – писал Льюис. – Это один из факторов, которые формируют мир таким, каким мы его знаем, – этакая смесь борьбы, соперничества, путаницы, подкупа, разочарований и рекламы… Пока вами управляет это желание, вам никогда не получить желаемого. Вы пытаетесь очистить луковицу: если добьетесь успеха, у вас ничего не останется».²⁷

В Zappos уничтожили все видимые признаки внешнего круга. Но забыли о круге внутреннем.

Иерархические ценности

Тони собирался превратить центр Лас-Вегаса в предпринимательский хаб и счастливую общину. В принципе, цель благородная. Она рухнула из-за неправильного представления о человеческой природе.

Руководители, учителя, политики и все, кто отвечает за формирование среды, должны понимать, как решения влияют на желания человека. Урбанист должен учитывать влияние парков, настенных росписей и велосипедных дорожек на все – от трафика до преступности. Хороший лидер должен учитывать влияние его решений на человеческую экологию – на сеть отношений, влияющих на человеческую жизнь и развитие. И ни один аспект человеческой экологии не был недооценен больше, чем подражательное желание.

На заре моей карьеры я совершил ошибку, создав в своей компании слишком серьезную футбольную команду, которая выступала на городских соревнованиях. Я не понимал, что тем самым делю наш молодой стартап на фракции. Развлечения и свободное общение вне работы – не проблема. Проблема заключалась в том, что организовал и возглавил все это я, руководитель компании. На том этапе в нашей компании работало всего десять человек. Идея и организация команды должны были исходить не от меня, иначе она воспринималась как навязывание культурных ожиданий. Мой футбольный фанатизм породил соперничество и направил желание на мелкие цели вместо великих.

Лидеры должны также учитывать, что экономические стимулы всегда больше одной лишь экономики. Если сигналы достаточно сильны, они могут искажать желания и давать людям ложные карьерные ориентиры. Представьте университет, который выдает старшекурсникам исторического факультета 10 тысяч долларов наличными, а студентам других факультетов – нет. Деньги вызовут рыночную аномалию. Никто не удивится, если другие студенты неожиданно поймут, что всегда «хотели» изучать историю. Они могут даже убедить себя, что новая учебная специальность и есть отражение их истинной натуры.

Вы уже знаете, насколько хрупко желание. И все же мы постоянно чего-то хотим. Родители вкладывают средства в спортивное снаряжение и тренировки своего ребенка, выбрав определенный вид спорта и отказавшись от другого. Они готовы платить за один колледж (или конкретную специальность), но не за другой. У детей не всегда есть психологическая свобода или зрелость, чтобы отделить свои желания от желаний, навязанных извне.

Бывает так, что человек просыпается однажды утром и не понимает, зачем он 20 лет занимался каким-то делом и почему продолжает им заниматься. Конечно, можно повлиять на поведение финансовыми стимулами, но одни лишь экономические стимулы не объясняют, почему люди тянутся к определенным моделям. Купить желание нельзя. Спонсируя риск, мы остаемся с искаженным представлением о том, кто и чего хочет. Иногда такой человек – это мы сами.

В отсутствии четкой иерархии ценностей маркетинг, деньги и модели искажают желания людей. Это явление ярко проявилось в первокурсниках моей бизнес-школы. Они находились на формирующем, гиперподражательном этапе своей жизни. Поскольку я знал, что для многих являюсь образцом, то был очень осторожен в демонстрации ценностей определенных степеней, интернатур или работ – по крайней мере до тех пор, пока не узнаю их по-настоящему. Когда через три недели студенты пришли ко мне и заявили, что получили полезные советы от тетушек, дядюшек, друзей или карьерных консультантов о том, что надежнее всего заниматься бухгалтерией, я был очень подавлен. (Бухгалтерию я выбрал для примера, можно было взять что угодно.) Даже те студенты, в которых не было ни малейшей тяги к бухгалтерии, начали задумываться о смене перспектив. И это не их вина: человек, сделавший карьеру в бухгалтерии, является идеальной моделью. Он демонстрирует спокойствие, финансовую стабильность, счастье.

– Действительно ли вы хотите заниматься бухгалтерией? – спросил я.