Здесь, на вилле Вальдриден в Шмаргендорфе, Райнер, приходя к Лу, надевал голубую русскую рубаху с красной оторочкой под шеей, помогал ей рубить дрова для топки и, моя кухонную посуду, просиживал целыми днями на пороге, когда у неё была какая-либо работа. Она готовила ему его любимые в то время блюда: кашу в горшке и украинский борщ.
Для Рильке это не было ни игрой, ни стилизацией: одновременно он упорно учил русский и увлечённо знакомился с географией. Не будучи слишком уверенным в своём профессиональном будущем, зная, что литературой едва ли удастся прокормиться, он, хотя и записался в университет прослушать курс лекций по истории искусства и этике, в то же время прилежно упражнялся в русском языке. Вместе с Лу они решили, что в будущем ему следует зарабатывать переводами русской литературы, которая в Германии в то время пользовалась особой популярностью.
Весной 1898 года Рильке выехал в Италию, навестив по дороге свою мать, отдыхавшую на озере Гарда. Здесь он — по желанию Лу — по свежим следам пишет заметки, прославившиеся позже как «Флорентийский блокнот».
Сама же Лу в это время, подчиняясь своей весенней горячке путешествий, очутилась в Сопоте. Ведомый любовной тоской, Рильке неожиданно приезжает туда к ней, надеясь, что его примут так, как он нафантазировал себе в посылаемых ей стихах.
Увы, его ждало разочарование. Лу не была сторонницей столь экзальтированных порывов.
И всё же несколько её слов могли развеять любое отчаяние — в конце концов лишь сумасшедшему поэту дано «таянье Андов влить в поцелуй».
Она действительно сумела стать всем — пристанищем и палачом, который, казня, превращает в героя.
Стремясь сделать любимой особый подарок, Райнер разыскал и преподнёс Лу сведения о её предках. Рильке отыскал в Авиньонском архиве подтверждение факта, о котором наглядно свидетельствует очевидный корень слова «Саломе»: её предки являются потомками португальских или испанских евреев, бежавших на юг Франции от ужасов инквизиции.
Слово «Саломе» происходит непосредственно от древнееврейского слова «Шалом», что значит мир, спокойствие.
Известно, что в 1496 году, в нарушение королевского обещания, португальские евреи были согнаны в j церкви, заперты и скопом подвергнуты насильственному крещению. После этого «обращения» за тайное соблюдение еврейских обрядов их ждали пытки и костёр. В католической Франции им было не намного легче, но существовала возможность прикинуться хотя бы гугенотами, религия которых была не столь назойлива и кровожадна и в существенно меньшей степени насыщена нестерпимыми для евреев языческими суевериями и обрядностью.
Таким мог сложиться исторический путь предков Лу по отцовской линии. Может быть, этот факт объясняет и твёрдость Густава фон Саломе при подавлении польского восстания (с католиками у него были, похоже, особые счёты), а также причину, по которой его домашняя прислуга подбиралась из татар. Непьющих можно было найти и среди русских, но татары не употребляли свинины.
Генетическая память об иудейском прошлом позволяет убедительно объяснить и умение Лу успешно противостоять большинству и, сотрясавшую всё её существо, ненасытную жажду отвлечённых знаний, неудержимый порыв к ученью.
Кстати сказать, поразивший всех её необъяснимый выбор супруга, духовная близость с которым без интимной составляющей все долгие годы их совместной жизни предстаёт в новом свете, если глубже ознакомиться с происхождением Фридриха Карла Андреаса.
Фридрих принадлежал к царскому роду Багратидов. В научной литературе Багратидам приписывается иудейское происхождение. В обоснование делается ссылка на армянского историка V века Мовсеса Хоренаци, который даёт разъяснение относительно происхождения рода.
Разъяснение это называется «Ряд наших царей и их перечисление от отца к сыну». В нём историк пишет, что в 593 или 583 году до н. э. один из иудейских вождей по имени Шамбат был пленен царём Вавилона Навуходоносором.
Но, пишет Харенаци,