Лу Саломе

Далее Хоренаци пишет: «Имя Самбат, которым Багратуни часто нарекают своих сыновей, это, по-настоящему, то есть на иудейском языке, — Шамбат».

Похоже, неумолимая интуиция Лу безошибочно признала в своём избраннике что-то близкое ей.

Лу обрисовывает Райнеру самую близкую цель: путешествие в Россию. Решено было, что они отправятся туда в 1899 году, на Пасху, вместе с Андреасом. Однако осуществление плана требовало немалых усилий, в том числе и финансовых. Рильке не мог рассчитывать на помощь своей семьи. Доходы Андреаса в это время зависели главным образом от количества уроков персидского, турецкого и арабского языков, которые он давал дома.

Поэтому Лу решила пополнить общую кассу сама: она пишет для издательства Готта цикл новелл, которые выйдут в 1899 году под названием «Дети человеческие», а также множество очерков, критических статей, эссе для популярных журналов. Всякий раз, когда она видела перед собой всерьёз захватывающую её цель, Лу развивала бешеную работоспособность. За это время она опубликовала двенадцать рассказов и около двадцати статей.

Наиболее сильной и неожиданной из них была увидевшая свет в 1898 году в «Ди Цайт» статья «Русская философия и семитский дух», в которой она предложила весьма необычный обзор современной интеллектуальной жизни в России. Она признаётся, что изумлена накалом происходящей там борьбы за развитие философской и религиозной мысли.

И в этом метафизическом поиске, по мнению Лу, огромную роль должен сыграть опыт живущего в России народа, «который развил в себе талант абстрактного Богопознания до уровня гениальности»,

 — еврейского народа. Нельзя представить себе ничего более противоположного, писала Лу, чем русский дух с его наивной образностью и художественной конкретностью и талмудический дух с его тягой к предельным абстракциям. «Еврейский дух воспринимает телескопически то, что русский дух видит через микроскоп».

И всё же, в отличие от немцев, которые стремятся схватить любое явление клещами понятий, евреи смотрят на него глазами, полными любви и энтузиазма. Именно этим они близки молодой культуре русских. Однако в силу целого ряда социальных особенностей России «еврейская диалектическая сила получает там изощрённо острое направление».

Лу предсказывает, что эти два ментальных типа, отправляющиеся от противоположных полюсов культуры, встретившись в России, смогут окончательно постичь друг друга и проникнуть друг в друга.

Здесь слышны отголоски идеи Ницше, которую он наверняка обсуждал с Лу: «Мыслитель, на совести которого лежит будущее Европы, будет считаться с евреями и русскими как с наиболее подвижными и вероятными факторами в великой игре и борьбе сил».

«Последовавшее столетие прошло под знаком этих трёх национальных вопросов — немецкого, русского и еврейского. В свете этого опыта проницательность и одновременно ограниченность анализа Лу поражают. Она предвидела великую духовную вспышку, которая последует, как только русская и еврейская духовность начнут „проникать друг в друга“. Но она не угадала специфической социальной и революционной направленности нового варианта талмудизма, равно как и той странной уязвимости, которую проявит в этом случае русская культура», — так подытожил метафизический анализ Лу профессор русской литературы и культурной истории в Кембридже, профессор Нью-Йоркского и Джоржтаунского университетов, доктор философии Александр Эткинд.

Позднее эти же проблемы будет решать Николай Бердяев в своем знаменитом труде «Исток и смысл русского коммунизма», и многие его идеи будут перекликаться с идеями Лу, заодно преодолевая тот налёт идеализации, который Россия обретала в глазах влюблённых в неё иностранцев и эмигрантов — таких как Лу и Райнер.