Лучше лизнуть, чем гавкнуть

Это была первая политинформация, которую я, отвыкший от них, прослушал внимательно, тем более что проводила её очень далёкая от политики дочь. Я подумал, что надо благодарить институт Гнесиных, выпускники которого могут пропагандировать нужное поведение и лучшие образцы русской музыкальной школы в любой точке земного шара.

Вскоре после приезда мне нужно было слетать в другой город. Получив необходимые инструкции, с протоколом политбеседы (как руководящей и направляющей силы) в кармане, сел в самолёт по маршруту Миннеаполис — Питтсбург и полетел. Волновался. Первый раз самостоятельно в другой стране. Языка не знаю. Мобильная связь и интернет тогда ещё для меня были так же далеки, как и земля, над которой мы пролетали. Угостили завтраком, запил кока-колой со льдом. Благодать… Прошло больше двух часов, и я уловил какое-то брожение среди пассажиров, после того как по громкой связи отчётливо прозвучало несколько раз: Детройт. Почуял неладное.

Подозвал жестом стюардессу. Стройная. Симпатичная. С милой улыбкой. Показываю ей на часы и с удивлением спрашиваю:

— Питтсбург?

Она мне что-то говорит, я не понимаю и произношу единственную фразу, которую успел вызубрить и запомнить за короткое пребывание в Штатах:

— Ай ду нот спик инглиш.

Мгновенье подумав, она достаёт небольшой блокнот, рисует на листочке облака, льющиеся из них струйки дождя и рядом слово — Питтсбург. Затем, ниже, округляет смеющееся солнышко, а в его лучах пишет — Детройт. Зачёркивает, вручает мне эту страничку, улыбается, говорит: «О’кей?» — и уходит.

Приземлились в Детройте. Пассажиры, забирая багаж, выходят из самолёта. В салоне остался я один. Сижу, тупо смотрю на картинку, подаренную мне бортпроводницей, и соображаю, что делать, куда идти, что говорить, какие слова? Слышу голос, поднимаю голову. Мне показывают — выходите… И тут я вспомнил первый пункт политбеседы и спокойно, но очень твёрдо произнёс единственное найденное ключевое слово:

— Питтсбург!

Виновато улыбнулся и не встал с кресла. Бортпроводница смутилась, немного постояла и ушла.

Рис. М. Беломлинский

Сижу. Через несколько минут возвратилась с пилотом — командиром корабля. Он что-то сказал. Я, естественно, ничего не понял, но в руках была самодеятельная карта погоды бортпроводницы, и, ткнув в неё пальцем, я произнёс:

— Питтсбург!

Без надрыва, без повышения голоса, улыбаясь, сидя в кресле и глядя им прямо в глаза. Пилот внимательно посмотрел на меня (вроде нормально выглядит, трезвый):

— Рашн?

— Да, — ответил я по-русски, так как этот вопрос я уже слышал многократно.

Командир о чём-то посоветовался со стюардессой, и они удалились в кабину самолёта. А я через иллюминатор наблюдал суетливую жизнь аэропорта. Минут через десять эта пара вернулась, и пилот, показав на стюардессу, закончил несколько предложений словом «Питтсбург». Даже я понял, что меня поведут на другой самолёт, который полетит в нужный мне город. Я кивнул головой, встал с кресла, взял одной рукой небольшой багаж, а другой — под руку стюардессу и спросил:

— Питтсбург?

— Ес…

Пилот посмотрел, как я держу под руку стюардессу, улыбнулся, и мы втроём вышли из самолёта: впереди пилот, затем бортпроводница и я с ней под руку.

Это потом мне, неотёсанному, популярно разъяснили значение угрожающего слова «harassment» (по-английски так называют сексуальное домогательство, например приставание к стюардессе). Вошли в здание аэропорта. Стюардесса подвела меня к стоящей тележке с водителем, вместе сели и поехали. Передвигались довольно долго. Подкатили к регистрационной стойке, где стояла небольшая очередь. Девушка взяла мой билет, сама всё оформила, подвела к входу на самолёт, помахала рукой, улыбнулась и попрощалась:

— Бай!

Я ответил таким же, но непривычным ещё «Бай!»

Уже разместившись в другом самолёте, летящем в Питтсбург, я невольно подумал, какие слова произнесли бы российские пилот и бортпроводница, если бы я посмел что-нибудь возразить в аналогичной ситуации. Какими ключевыми словами они бы меня пригвоздили? Через сколько минут я был бы выброшен из салона самолёта? А здесь… Видимо, подтвердился на практике пункт № 3 методики.

И ещё вспоминал, как, посмотрев на меня, пилот командир корабля спросил:

— Рашн?

Как он определил? По каким признакам, внешности или поведения? Опытный пилот… Жаль, что ему не сказал спасибо. А листок из блокнота я сохранил и надолго запомнил изящную стюардессу. После возвращения, по старой совковой привычке, составил письменный отчёт (с приложением листка из блокнота) о поездке и полученных впечатлениях. Передал дочери. Через несколько дней отчёт был возвращён. В левом верхнем углу размашистая резолюция — «Одобряю», а чуть ниже круглое смеющееся солнышко.

Гав! Гав! Гав!