Луна команчей

Тогда Три Птицы вспомнил другую скверную историю, которую он слышал о Черном Вакейро – историю о змеях. Ему рассказывали о таком могуществе старика, которое позволило ему убедить народ гремучих змей отбросить свои погремки. Рассказывали, что у Аумадо было много змей без погремков, и они могли бесшумно ползать среди его врагов и кусать их. Хотя Три Птицы обычно не боялся змеиного народа, ему не нравилась мысль о гремучих змеях, которые не издают звуков. Свинья, которую они ели, была вкусной, но не такой вкусной, чтобы заставить его забыть о том, что у Черного Вакейро было много злых средств.

— Ты слышал о змеях без погремков? — спросил Три Птицы. — Может быть, несколько из них живут прямо здесь, в этом каньоне.

— Если ты собираешься говорить всю ночь, я хочу, чтобы ты отправился домой, — ответил Пинающий Волк. — Я не хочу спать сегодня вечером. Я хочу не ложиться и петь. Если ты хочешь спать, пойди куда-то в другое место.

— Нет, я тоже буду петь, — сказал Три Птицы, и он действительно пел, до поздней ночи. У него было чувство, что очень скоро они будут мертвы, и он хотел напеться как можно больше, прежде чем смерть закроет его горло.

Двое команчей пели всю ночь, а утром изо всех сил старались правильно нанести на себя раскраску. Они хотели выглядеть гордыми воинами команчей, когда они приедут в лагерь среди Желтых Утесов, лагерь сотни пещер, где у Аумадо была крепость.

Пинающий Волк как раз собирался сесть верхом на Бизоньего Коня, когда он почувствовал, что что-то изменилось. Солнце еще не осветило утесы на юге, они все еще были залиты синевой. Три Птицы только закончил наносить раскраску, когда также почувствовал перемены.

Так иногда задолго до бури изменяется воздух, хотя еще нет никакого повода для опасений.

Именно так в длинном каньоне изменился воздух.

— Я думаю, что он здесь, — сказал Пинающий Волк, подходя к Трем Птицам.

Именно тогда Три Птицы увидел гремучую змею без погремка, ползущую под скалой рядом с местом, где у них лежали одеяла. Он понял, что Аумадо должен быть рядом. Он подумал, есть ли у Аумадо способность превратиться в змею и подползти, чтобы наблюдать за ними. Это, возможно, даже был сам Аумадо, который полз под скалой рядом с расстеленными одеялами. Он не сказал о своем подозрении Пинающему Волку. Пинающий Волк не верил, что люди могут превратиться в животных, или наоборот, хотя он признавал, что такое было возможно в давние времена, когда духи людей были более благосклонны к духам животных.

Затем Бизоний Конь фыркнул и замотал головой. Он осмотрел каньон, но не двигался.

— Я больше не хочу становиться лагерем в каньонах, — заметил Три Птицы. Он собирался выразить в общих чертах свои возражения, когда повернулся и увидел старика, сидящего на высокой скале на небольшом расстоянии позади них. Скала и человек все еще находились в тени, видимость была плохой. Он сидел со скрещенными ногами на скале, с ружьем на коленях.

Когда немного посветлело, они увидели, что он был столь же темным, как старая слива.

Пинающий Волк знал, что находится в большой опасности, но он также чувствовал великую гордость. Старик на скале был самим Аумадой, Черным Вакейро. Независимо от своей дальнейшей судьбы он завершил свои поиски. Он украл Бизоньего Коня и привел его великому бандиту юга. Он сделал это просто из смелости. Если бы сто бандитов сейчас выскочили из-за скал и убили его, он умер бы в счастье и гордости от своей храбрости.

— Я привел тебе Бизоньего Коня, — сказал Пинающий Волк, подойдя поближе к скале, на которой сидел старик.

— Я вижу его, — ответил Аумадо. — Это подарок?

— Да, подарок, — сказал Пинающий Волк.

— Он большой конь, — заметил Аумадо. — Я стрелял в него однажды, но пуля лишь оцарапала его. Зачем ты его привел ко мне?

Пинающий Волк не ответил — не было ответа, который можно было легко выразить словами. Он знал, что в лагере, вокруг походных костров, молодые люди будут много лет петь песни о похищении им Бизоньего Коня и его необъяснимом решении отвести лошадь к Аумадо. Немногие поймут его — почти никто не поймет его. Это он сделал без всякой причины. Причины и были, и не было. Он сохранил свое достоинство, достоинство воина команчей.

Он не пытался объяснить свои мотивы старому бандиту, который был черным, как слива.

— Я возьму эту лошадь, и другую также, — сказал Аумадо. — Ты можешь уйти домой, но ты должен будешь идти пешком, пока не доберешься до Техаса. Там ты можешь украсть другую лошадь.

Пинающий Волк поднял свое оружие. Он и Три Птицы отправились пешком из каньона мимо места, где сидел Аумадо. Но когда проходил Три Птицы, Аумадо поднял свое ружье, указав им на Трех Птиц.

— Не ты, — сказал он. — Твой друг может идти, а ты должен остаться и быть моим гостем.