Луна команчей

Мяса тогда было достаточно для всей общины, чтобы пировать в течение недели. Также приехали и соседние общины.

У Знаменитой Обуви было немного еды. Он не любил мяса луговых собачек, которых легче всего было добыть на засушливом Льяно. Он мог бы взять немного конины от мертвой лошади воина команчей, но знал, что это неприлично.

Одинокий команч, решивший умереть, пел свою последнюю песню таким слабым голосом, что Знаменитая Обувь перестал слышать ее, пройдя всего несколько шагов.

24

Пинающий Волк был последним человеком в племени, который разговаривал с Бизоньим Горбом, и разговор, как обычно, касался лошадей.

Обе жены Бизоньего Горба теперь были мертвы. Тяжелая Нога прожила дольше, хотя Жаворонок была намного моложе. Жаворонок глупо позволила оленю лягнуть ее. Хотя олень упал и умирал, ему все же удалось лягнуть Жаворонка в ребра так сильно, что она начала сплевывать кровь.

Через два дня она умерла. Тяжелая Нога не была глупа в обращении с умирающим оленем, но зимой она все равно умерла, оставив Бизоньего Горба без кого-нибудь, кто мог бы ухаживать за его палаткой.

Конечно, у Бизоньего Горба было много лошадей. Он мог легко купить себе другую жену, но он не сделал этого. Молодые женщины все еще насмехались над горбом старого вождя. Некоторые из них задавались вопросом, как это будет выглядеть, если совокупиться с таким мужчиной, но ни одна из них не узнала этого, так как Бизоний Горб не обращал на них внимания.

Хотя его палатка скоро стала изношенной и плохо сохранилась, и он вынужден был сам себе готовить еду, он не посылал за новой женой или не искал ее. Он проводил большую часть своих дней, сидя на своей любимой вершине скалы, наблюдая за ястребами и орлами, летающих высоко над каньоном. К нему не приходили гости. Многие молодые люди племени забыли, что он когда-то был вождем. Только когда несколько старых воинов начинали петь о набеге тысячи воинов, Бизоньего Горба вспоминали.

Бизоний Горб сам не пел, и песни вообще стали редкостью. Пели чаще всего во время праздника. Но все меньше и меньше оставалось поющих на праздниках, да и праздников становилось все меньше и меньше.

Пинающий Волк, конечно, все еще воровал лошадей. Он редко стрелял из ружья в техасцев, и вообще редко стрелял, предпочитая, как всегда, действовать по ночам и, в основном, хитростью.

Пинающий Волк искал общения с Бизоньим Горбом потому, что хотел узнать его мнение о лошадях. Пета, военный вождь, считал, что слишком много лошадей никогда не бывает, в результате этого на полях у лагеря паслось почти две тысячи лошадей.

Пинающий Волк имел другое мнение. Он считал, что лошадей было слишком много. Он хотел разделить табун и отдать часть лошадей другим свободным общинам. Он даже не возражал, если некоторые лошади убегали, возвращаясь обратно в дикое состояние, и думал, что его аргументы услышат. Наличие такого количества лошадей в одном табуне облегчило бы солдатам в голубых мундирах поиск команчей. В самом каньоне было недостаточно травы, чтобы держать столько лошадей на подножном корме, и их присутствие препятствовало возвращению бизонов.

Пинающий Волк твердо верил в возвращение бизонов. Слишком много было бизонов, чтобы они могли просто исчезнуть. Он верил, что они ушли на север, потому что им не нравился запах белых, и запах их скота также. Но бизоны не покинули землю. Они просто ушли на север. Когда-нибудь они вернуться на южные равнины. Они вернуться, по крайней мере, если Люди проявят терпение и уважение, и не будут травить равнины слишком многими лошадьми.

Когда Пинающий Волк нашел Бизоньего Горба, тот только что спустился со своей скалы. Это был трудный подъем, почти за пределами сил Бизоньего Горба. Он сидел в тени, отдыхая, когда Пинающий Волк приблизился.

— Зачем ты поднимаешься на эту скалу? — спросил Пинающий Волк. — Разве ты не достаточно поднимался на нее за свою жизнь?

Бизоний Горб не ответил. Он счел вопрос неуместным. Какое дело Пинающему Волку до того, сколько раз он поднялся на скалу. В последний год или два он стал не просто равнодушным к обществу. Общество стало раздражать его. Все, кто приходил его проведать, задавали глупые или дерзкие вопросы.

Лучше не общаться ни с кем, чем общаться с глупцами.

Только он один знал об одной печальной причине своих восхождений на скалу — он просто больше не мог снизу видеть ястребов и орлов. Он знал, что они были там. Иногда он почти чувствовал их полет, но он не видел их, как видел, когда был моложе. Теперь его глаза слезились, когда он пытался всмотреться в летящую птицу или даже в бегущего оленя. Иногда, застыв на мгновение, он полагал, что видит зайца, но когда подходил поближе, заяц оказывался камнем или пучком травы. Равнины теперь были пятном, когда он пытался смотреть сквозь них на некоторую далекую точку. Часто его уши служили ему лучше, чем глаза. На слух он мог сказать, какие животные находятся поблизости. Он слышал, как скребет когтями броненосец или как медленно прогуливается опоссум. Если бы не его умение ловить в ловушки мелкую дичь, ему пришлось бы нелегко с добычей пропитания.