Лунатики

Почти что двадцать пять лет прошло с тех пор, как я опубликовал нынешнюю небольшую книжку (…) Хотя тогда я был совсем еще молодым, а это было публикацией моей первой работы по астрономии, тем не менее, ее успех в последующие годы громко заявил, что до сих пор никто и никогда не печатал более значимой, удачной и – учитывая ее содержание – стоящей первой книги. Было бы ошибкой рассматривать ее как чистое изобретение моего ума (любые мои предположения весьма далеко разошлись с моей целью, равно как и любые преувеличенные восхищение со стороны читателя, когда мы прикасаемся к семиструнной арфе мудрости Творца). Во всех отношениях, как будто бы некий небесный оракул продиктовал мне ее, напечатанная брошюра повсюду была признана превосходным и истинным прорывом (как и всегда случается при очевидном божественном вмешательстве).

Стиль Кеплера весьма часто бывает цветастым и помпезным, но крайне редко – до такой степени. Очевидной презумпция заключается в факте излучения этой его idée fixe, эманации гигантского эмоционального заряда, который несут эти идеи. Когда пациент сумасшедшего дома заявляет, что он является глашатаем Святого Духа, для него это никак не хвастовство, а просто изложение факта.

И что же мы имеем здесь: молодого человека двадцати четырех лет, аспиранта теологии, с крайне обрывочными знаниями в области астрономии, охваченного безумной идеей, убежденного в том, что он разрешил-таки "космическую тайну". Если цитировать Сенеку, "нет крупных изобретений без примеси безумия", но, как правило, безумие пожирает изобретательность. История Кеплера покажет, как могут случиться исключения из этого правила.

2. СодержаниеMysterium

Если отбросить в сторону тему безумия, первая книга Кеплера содержит семена его главных будущих открытий, в связи с чем я должен кратко изложить ее содержание.

Mysterium имеет увертюру, первую и вторую часть. Увертюра состоит из

Предуведомления Читателю, которое я уже обсуждал, и первой части, являющейся наполненной энтузиазмом и четких, недвусмысленных публичных заверений в верности Копернику[203]. Так случилось, что это было первым и однозначным публичным заявлением со стороны профессионального астронома, появившимся в печатном виде через пятьдесят лет после смерти каноника Коппернигка, равно как и началом его посмертного триумфа[204]

. Галилео Галилей, старше Кеплера на шесть лет, и астрономы типа Маэстлина про Коперника все еще помалкивали, а если и соглашались с ним, то приватно. Кеплер собирался прибавить к своей главе доказательство того, что между учением Коперника и Святым Писанием никаких разногласий нет; но глава теологического факультета университета в Тюбингене, чье официальное согласие на публикацию книги еще нужно было получить, указал молодому автору оставить какие-либо теологические размышления и – в традициях знаменитого предисловия Осиандра – рассматривать гипотезу Коперника как чисто формальную и математическую[205]. В соответствии с этими пожеланиями, Кеплер отложил свои теологические апологии для последующей работы, но в остальном поступил абсолютно противоположно тому, что ему порекомендовали, заявив, что коперниканская система является буквально, физически и неопровержимо истинной, "неистощимым сокровищем истинно божественного воззрения на замечательный порядок мира и всех тел в нем". Эти слова звучали словно фанфары во славу нового и славного гелиоцентрического мира. Аргументы в пользу этого мира, приведенные Кеплером, в основном можно найти в Narratio Prima Ретикуса, которую Кеплер перепечатал в качестве приложения к Misterium, чтобы не заставлять читателя продираться сквозь нечитаемый труд Коперника.