Лунатики

(iii) Если мы заменим слово "душа" словом "сила", тогда мы придем к принципу, который лежит в основе моей физики небес в Astronomia Nova

… Когда-то я крепко верил в то, будто бы силой, мотивирующей движение планет, является душа… Но когда я рассматривал проблему того, что эта причина движения ослабевает пропорционально расстоянию, точно так же как солнечный свет ослабевает пропорционально расстоянию от солнца, я пришел к выводу, что сила эта должна быть чем-то существенным – "существенным" не в буквальном смысле этого слова, но… таким же образом, когда мы говорим, что свет является чем-то существенным, понимая под этим несущественную общность, исходящую из существенного тела.

Мы становимся свидетелями робкого проявления современной концепции "сил" и "излучающихся энергий", которые, в одно и то же время, являются и материальными, и нематериальными, ну и, говоря в общем, такие же неопределенные и ставящими в тупик, как и те мистические концепции, которые они должны были заменить. Когда мы прослеживаем работу мыслей Кеплера (или Парацельса, Гилберта, Декарта), нам следует понять обманчивость верований, будто бы в каком-то моменте между Возрождением и Просвещением человек стряхнул с себя "суеверия средневековой религии", словно вылезший из воды щенок, после чего зашагал по новенькой дороге Науки. Внутри этих умов мы не найдем неожиданного разрыва с прошлым, но постепенную трансформацию символов их космического опыта – из anima motrix

в vis motrix, из движущего духа в движущую силу, из мифологического представления в в математические иероглифы – трансформация, которая так никогда не была завершена и, будем надеяться, так никогда и не завершится.

И вновь все детали теории Кеплера были совершенно неверными. Движущая сила, которую автор приписал Солнцу, не походила на притяжение; скорее уж, она походила на кнут, подгоняющий ленящиеся планеты на их пути. И в результате, первая попытка Кеплера сформулировать закон, объединяющий относительные расстояния планет от Солнца с периодами их вращения была, вполне понятно, ошибочной, так что ему самому пришлось это отметить. Но тут же, со страстным желанием, автор прибавляет:

Хотя это и предполагалось с самого начала, тем не менее, мне не хотелось бы скрывать эту занозу до следующего удобного случая. Дай Боже дожить нам до дня, когда оба набора чисел будут согласованы! (…) Моей единственной целью остается то, чтобы другие могли чувствовать себя стимулированными на поиски решения, путь к которому я открыл.

Но именно Кеплер , уже под конец жизни, открыл верное решение: это был его Третий Закон. Во втором издании Misterium автор добавил примечание к фразе "Дай Боже дожить нам до дня…" Звучит это примечание так:

Мы дожили до этого дня спустя двадцать два года и радуемся этому, по крайней мере, сам я радуюсь; надеюсь, что Маэстлин и многие другие (…) разделят мою радость.

Заключительная глава Misterium представляет собой возврат на средневековый берег потока размышлений Кеплера. Сам он описывает содержание главы как "десерт после столь существенных блюд" и занимается в ней небесными созвездиями в первые и последние дни существования мира. Здесь нам дается многообещающий гороскоп для дня Творения, которое было начато в воскресенье, 27 апреля 4977 года до Рождества Христова; а вот в отношении последних дней Кеплер говорит скромно: "Я не счел возможным вычислить конец движений из свойственных им причин".