Лунные кружева, серебряные нити

Мы расположились в старых креслах. Мне принесли горячего чаю, а кузен достал для себя бутыль с крепким коричневым напитком и стеклянный кубок.

— А не рановато ли ты начал? — съязвила я, кивнув на бутыль.

— О чём ты хотела поговорить? — проигнорировал он мой вопрос.

— Как мы будем меня лечить, и когда я поеду домой?

Кузен немного помолчал, вертя в руках кубок. Не спеша отхлебнул, поставил его на стол и заговорил:

— Сегодня я отправил Ставра в Белобрег. Он отвезёт известия твоим родным и приглашение явиться лучшему лекарю и Верховному Мистагогу. До Белобрега день пути. Следовательно, через два дня все будут в сборе. Я попрошу тебя не выходить за ворота в город — это может быть опасно.

— Почему?

— Опасно и всё. Я отвечаю за тебя. Так что слушайся.

— Ладно. А расскажи о моей жизни, о моих родных…

— Послушай, Милица, мне некогда тут с тобой трепаться, дел по горло….

— Хорошо, я пойду, — я встала и направилась к двери.

Он ничего не ответил, наполняя в очередной раз кубок.

За целый день ничегонеделания я исходила двор и коридоры вдоль и поперёк. К вечеру снова наведалась к Чаславу. Он принимал какого-то господина в своём кабинете. Дождавшись, когда тот выйдет, я постучала и вошла.

— А-а, снова ты… — устало протянул он.

— Часлав, мне скучно, дай почитать что-нибудь, — я решительно направилась к книжным полкам.

— Стой, не надо наводить бардак в государственных бумагах! Я сам посмотрю… так… выбирай: «История стародавней Воларии», «Разведение и натаскивание борзых», «Соколиная охота», «Колюще-режущие виды оружия»…

— «Историю» давай, — протянула я руку, обрадованная тем, что удастся хоть как-то скоротать время.

Книгу я читала весь вечер и даже ночью. Под утро я снова видела дом в Ольховом переулке. Проснувшись, я поняла, что мне стоит прислушаться к своему внутреннему голосу и наведать его, ведь моя интуиция с бродячими менестрелями меня не подвела. С книгой под мышкой я направилась в кабинет кузена. Но дверь оказалась заперта.

— А где Часлав? — спросила я караульного у входной двери.

— Его милость прибудут ближе к вечеру. Готовятся к прибытию важных людей.

«Ах, ну да — сегодня ведь приедут мои родители и лекари какие-то», — думала я про себя, выходя на улицу. — «Ладно, как раз книгу успею дочитать где-нибудь в тенёчке». И отправилась на поиски скамейки или чего-нибудь подходящего, что сможет её заменить. На заднем дворе я обнаружила небольшую конюшню. Из шести мест в деннике четыре оказались пустыми. В одном нервно переминался с ноги на ногу высокий рыжий жеребец. Я не удержалась, протянула руку и почесала его нос с белым пятном. Напротив стояла низкорослая кобыла пепельного цвета с чёрной спутанной гривой и таким же хвостом. Я заглянула и к ней.

— Ты моя хорошая! — потормошила я гриву. — Сейчас я тебя заплету, будешь у меня раскрасавица!

Услышав приближающиеся шаги и голоса, я перестала расчёсывать хвост и присела, прячась за лошадью.

— Так Ставру, значит, как всегда — награда и почёт, а мы, значит — как всегда не у дел? — говорил стражник.

— Нам ещё и разнос устроил за то, что плохо искали, — добавил второй и сплюнул.

— Да что это вообще за цыпочка такая? На уши всех поставила, даже Чаславу подвалила. Ведёт себя здесь, как хозяйка. Девка его, что ли?

Второй рассмеялся:

— Какая девка, Януш? Девки тут каждый день разные, ты хоть раз видел, чтоб он к какой-нибудь охрану приставлял и мило беседовал?

— Не-а.

— Ладно. Скажу тебе, только никому ни слова. Это одна из Лунных Оракулов.

— Как? Здесь? И что, Часлав не боится? Она же может разойтись, и мало не покажется…

— Да ты баек наслушался. Ничего она не сделает. И к тому же, её когда в Белобрег везли, к Верховному, ну, чтоб секреты поганые выведать, она втихую зелья какого-то выпила, чтоб память отшибло, и он не смог гипнозом в её разум проникнуть. Так вот, зелья хватанула и пропала. А стражники, что её везли, говорят, что вырубились. Может, она их чем опоила, может, и околдовала. В общем, все трое были наказаны за то, что разини. Так Часлав-то говорит, что она от своего зелья до сих пор в себя прийти не может — ни дички не помнит! И яви себе, барон тут же сообразил и сказал, что он её родич! Она и повелась!

— Лучше б он ей сказал, что он её муженёк, вот потеха б была!

Они залились хохотом, и потому не услышали, как хрустнул сломанный гребень в моих руках.

— Потому он и вежливый такой? — продолжал голос.

— Ага, велел угождать ей и терпеть. До поры до времени. К вечеру Верховный явится. Как-нибудь вытрясет из неё знания, как эти ведьмарки на людей и живность воздействуют. В войне с галтами пригодится… Да куда ж этот Лешик подевался, пороть его надо! Януш, выводи мне жеребца, да не кури здесь, сколько раз говорить! Лошади не любят!

Я совсем вжалась в стенку, пока стражник выводил жеребца из денника напротив и седлал его. Но, к счастью, oн и не смотрел в мою сторону. Подождав, пока стихнут шаги и цокот копыт, я вышла.