Лунные кружева, серебряные нити

— Ладомира! Ты что вытворяешь? Сижу с капитаном над картами, как входит боцман и докладывает, что на судне нарушение дисциплины в виде драки и поножовщины, а зачинщик — лекарь! Я чуть со стула не свалился! Ты совсем уже стыд потеряла? Ну-ка быстро в каюту, и чтоб не высовывалась!

— Не смей на меня кричать! Всё не так было! — я тоже ругалась шёпотом. — И вообще, отпусти! Я — на кухню, отбывать наказание!

Поправив сползший на бок парик, я громко затопала квадратными каблуками, поднимаясь по деревянной лестнице.

Пока я чистила, крупно нарезала и мелко шинковала лук, морковь, капусту и репу для всей команды на обед и ужин, вошёл капитан. Они обсудили завтрашнее меню, затем кок похвалил меня, сказав, что овощи я чищу мастерски, а режу просто ювелирно. В ответ на мою самодовольную улыбку капитан бросил холодный взгляд и вышел, пыхтя своей вонючей трубкой.

К вечеру я была великодушно прощена и приглашена на ужин. Только из-за сильной усталости поддерживать «светские» беседы совсем не хотелось. К тому же, когда я смотрела на все эти блюда, у меня начинали болеть руки и спина. Я без стеснения положила себе на тарелку фруктов и молча покинула каюту капитана. По дороге заглянула к коку — очень хотелось печенья и тёплого молока. Но ни того, ни другого у него не оказалось. Правда, он насыпал мне горсть сладких сухарей с изюмом. Но есть их я не стала — зубы дороже.

Солнце уже прощалось с морем, потихоньку клонясь к закату, когда ветер совсем стих, и наступил полный штиль. Данияр, как обычно, что-то строчил, сидя за столом. А я наблюдала через круглое окошко, как матросы купаются в море. Некоторые осторожно спускались к воде по верёвочной лестнице, другие — ныряли прямо с деревянных перил, в чём мать родила. Я ужасно завидовала плавающим в синей прохладной воде мореходам, так мастерски разрубающим взмахами рук волны.

— Э-эх, такое веселье, и без нас! Я бы тоже сейчас поплавала…

— Так иди, присоединяйся к своим дружкам. Рому хлебни для храбрости. В кости ты с ними, я так полагаю, уже играла?

Я подошла к нему и склонилась, обвивая руками шею:

— Данияр… Ты — болван.

ГЛАВА 10

Случай всегда раскрывает тайну не вовремя.

(воларская народная мудрость)

Ночь была душной, и мне совсем не спалось. Как только я задремала и даже начала видеть сон, в дверь постучали.

— Очередной смене приготовиться на вахту! — донёсся хриплый голос.

Когда Данияр ушёл заступать на ночную вахту, я тоже накинула рубашку, заправив её в мужские бриджи, спрятала волосы под шляпу и отправилась следом.

Звёздная ночь дохнула на меня теплом и негой. Лишь слабый плеск морских волн едва доносился до моего слуха, да лёгкий ветерок, не желающий спать, играл с выбившейся из-под шляпы прядью. Я подняла глаза к бескрайнему небу. Луна, убывающая, но всё еще величественная и прекрасная, мягко и снисходительно взирала на меня, и, казалось, улыбалась только мне, тихой и печальной улыбкой.

Подвешенные там-сям фонари мешали идти и слепили глаза. Повернув на движение голову, я заметила стоящего у штурвала Данияра. Тогда я поспешила на мостик по узкой лесенке.

— Какая красивая сегодня ночь…

Он улыбнулся и кивнул головой.

— Дашь порулить?

— Держи, — он отпустил руки, и я заняла его место у штурвала.

— Настоящий рулевой, отлично получается, — Данияр встал позади меня и приобнял.

— Да? И в каком месте отлично? — я ухватилась сильнее, расправляя плечи. — Слушай, а нам долго ещё плыть?

— Совсем чуть-чуть осталось. При хорошем ветре — не больше суток.

— Как же мне надоело это плаванье! И как мореходы выдерживают по нескольку месяцев в море? Я бы свихнулась.

— Но перед этим свела бы с ума всех остальных.

Я провела рядом с Данияром немало времени, наслаждаясь пьянящим ночным воздухом и тишиной. Когда в сером небе начали меркнуть звёзды, мне стало трудно бороться с неотступающей зевотой и я отправилась в каюту, не дожидаясь рассвета и окончания ночной вахты.

Уже спускаясь по лестнице и пересекая тёмный коридор, я наткнулась на того самого верзилу, Быка, который недавно налево и направо раздавал приятелям пинки. Он торопливо тащил по полу тяжёлый ящик, который на ходу издавал подозрительные звенящие звуки. А поскольку данный коридор вёл из камбуза, я не смогла остаться равнодушной.

— Эй, ты что делаешь?

Бык вздрогнул. Обернувшись и рассмотрев меня в тусклом свете фонаря, он лишь хмыкнул и продолжил своё занятие:

— Не твоё собачье дело.

Теперь мне удалось рассмотреть стоящие в деревянном ящике полные бутыли.

— И чей это приказ? Эй! Я с тобой разговариваю! Ты что же, стянул это из камбуза? Отвечай!

— Захлопнись, сопляк! Кому пикнешь — порешу!

— Ты, видать, гауптвахты не боишься? Тогда я попрошу капитана, чтоб тебя прилюдно выпороли. Тебе-то не впервой!