Лунные кружева, серебряные нити

— Мирта к подруге отправилась, — не слушал он меня, — велела кашу каждые пять минут помешивать. Каша сгорела, а жены всё нет. Они с Томилой такие тараторки! — мужчина почему-то одевал сюртук. — А мне выйти нужно, с Казимиром договорились на шесть. В общем, посидите минутку с сыном, а Мирта сейчас вернётся, — он схватил с комода шляпу и выскочил за дверь, прежде, чем я успела сообразить, чем это пахнет.

Тут же раздался детский плач. Только сейчас я заметила, что в углу стоит мальчишка лет четырёх в коротких штанишках на подтяжках и взъерошенными волосами.

— Тише, не плачь, — присела я рядом. — Мы гостинцев привезли, от деда.

— Каких? — мальчуган потёр кулаком нос и всхлипнул.

— Не знаю, сейчас глянем. Данияр, ну что ты стоишь, как не родной? Подай узелок.

Данияр рассеянно протянул мне узелок и сел на высокий, обитый старой кожей стул:

— Не нравится мне эта затея. Почему мы должны с ним сидеть? Давай, ну не знаю, к стулу, что ли, привяжем, чтоб не убежал. А мать скоро вернётся.

— А-а-а! — испуганно завыл малыш, пятясь в тёмный угол.

— Не бойся, дядя шутит. Вот, возьми конфетки, — я протянула ему горсть леденцов. — Да ладно, подождём уж пять минут.

Прошло пять, десять, двадцать минут… Мальчишка уже давно стрескал конфеты и распотрошил весь узелок, а родители всё не возвращались. Вскоре он опять начал хлюпать носом.

— А хочешь, выйдем твою маму на улицу встречать? — я надеялась чем-нибудь отвлечь его там.

— Ул-л-ла-а! На улицу! — заверещал он и босиком выскочил за дверь.

Мы бросились вдогонку, перескакивая сразу через несколько ступеней.

Выбежав, мальчишка принялся гонять по двору, наматывая круги, визжа от радости и размахивая руками.

— А знаешь, что? Давай к дереву его привяжем и спать пойдём, пусть родители сами разбираются, — снова начал Данияр.

— Да что ты заладил: привяжем да привяжем, тебя что, в детстве всё время привязывали?

— Не помню. Но другого выхода я пока не вижу.

— Это всего лишь ребёнок, ему просто не хватает внимания. Давай сходим, покатаемся на качелях, здесь ведь совсем рядом. Это лучше, чем ждать на улице, к тому же он опять начинает хныкать.

Сорванец и вправду перестал наматывать круги и сел на землю, обняв коленки. Я заметила, как дрожит его подбородок.

— Мама скоро придёт, а пока можем на качелях покататься. Хочешь?

— Ул-л-ла-а! Хатю! Хатю на кателях!

Настроение у него менялось чаще морского ветра, он снова расправил плечи и побежал, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Я, как курица-наседка, бросилась следом. Но Данияр схватил меня за руку и не сдвинулся с места.

— Но он же на улицу побежал! — пыталась я высвободить руку, беспокоясь, чтобы сорванец не потерялся или не прыгнул под копыта лошади.

Но через пару минут он сам вернулся, заглянув во двор:

— Эй, вы где? На катели хатю!

— Пойди сюда, — приказным тоном произнёс Данияр.

К моему удивлению, мальчишка подошёл, спрятав за спину руки.

— Мы никуда не пойдём, пока ты не научишься себя вести.

— Ы-ы-ы, — начал было хныкать карапуз.

— Или ты идёшь домой и там плачешь, или ты становишься хорошим послушным мальчиком и идёшь вместе с нами на качели.

— Я — паслусный, — сразу же успокоился он, блистая хитрыми глазёнками.

Тогда Данияр присел, взял его на руки и посадил себе на шею. Этот вариант мне понравился, можно было не волноваться, что он снова убежит или потеряется.

До площади мы добрались быстро. Малыш выбрал карусель со стоящими на ней деревянными лошадками, катающимися по кругу, и я примостилась рядом. Не знаю, какой мастер вырезал этих лошадей, но у них были такие страшные морды, что доведись мне увидеть их среди ночи, пришлось бы пить сердечные капли. Но малышей это ничуть не смущало, все с удовольствием держались за деревянные гривы, размахивая ногами. Мне же после нескольких кругов сделалось совсем дурно. Данияр стащил меня с карусели, не дождавшись её остановки:

— Тебе плохо? Совсем позеленела…

— Сейчас отдышусь…и…это… катайся лучше ты…

— Не хочу я кататься, мне не пять лет! А давай его к карусели привяжем, сам пускай катается, хоть до утра!

— Не беси меня! Лучше попить купи. Хочешь пить? — повернулась я к мальчику.

Но того и след простыл…

Повертев во все стороны головой, мне так и не удалось его обнаружить.

— Данияр… мы только что потеряли чужого ребёнка, — я почувствовала, как на лбу выступает холодный пот.

— Успокойся, далеко не ушёл. Разделимся, я — направо, ты — налево. Встречаемся здесь же.

Я стала пробираться сквозь толпу, поднимаясь на цыпочки и высматривая нашего мальчишку. Один раз я ошиблась, схватив малыша в таких же штанишках, но на извинения для его опешивших родителей времени не было, и я поспешила дальше. Заметив у лотка с напитками усатого стражника, я, не раздумывая, направилась к нему:

— Помогите, пожалуйста, ребёнок потерялся!

— Имя, возраст, особые приметы?

— Ребёнка?

— Ну не ваши же, наверное.