Лунный камень

Я вернулся къ себ на квартиру, нсколько упавъ духомъ. Трехъ приглашенныхъ на обд въ день рожденія, — и трехъ умнйшихъ, — недоставало въ то самое время, когда мн всего нужне было бы войдти съ ними въ сношенія. Оставалась послдняя надежда на Бетереджа и на друзей покойной леди Вериндеръ, которыхъ я могъ еще найдти въ живыхъ по сосдству съ деревенскимъ домомъ Рахили.

На этотъ разъ я отправился прямо въ Фризингаллъ, — такъ какъ городъ этотъ былъ центральнымъ пунктомъ моихъ изслдованій. Я пріхалъ слишкомъ поздно вечеромъ чтобъ извстить Бетереджа. На слдующее утро я отправилъ къ ему разсыльнаго съ запиской, въ которой просолъ его прибыть ко мн въ гостиницу при первой возможности. Частію для сбереженія времени, частію рада удобства стараго слуга позаботясь отправить разсыльнаго въ одноколк, я могъ благоразумно разчитывать, если не будетъ задержки, увидать старика часа черезъ два посл того какъ послалъ за намъ. Въ теченіе этого времени я располагалъ начать задуманныя изслдованія съ тхъ изъ присутствовавшихъ на обд въ день рожденія, которые были мн знакомы и находилась у меня подъ рукой. Таковы были родственники мои Абльвайты и мистеръ Канди. Докторъ особенно желалъ видть меня и жилъ въ сосдней улиц. Я и пошелъ прежде всего къ мистеру Канди.

Посл оказаннаго мн Бетереджемъ, я весьма естественно думалъ найдти въ лиц доктора слды вынесенной нмъ тяжелой болзни. Но я вовсе не былъ приготовленъ къ той перемн, которую замтилъ въ немъ, когда онъ вошелъ въ комнату и пожалъ мн руку. Глаза у него потускли; волосы совсмъ посдли; весь онъ опустился. Я глядлъ на маленькаго доктора, нкогда живаго, втренаго, веселаго, — неразлучнаго въ моей памяти съ безчисленными проступками по часта неизлчимой нескромности и ребяческихъ шалостей, — и ничего не надлъ въ немъ изъ прежняго, кром старой склонноста къ мщанской пестрот одежды. Самъ онъ сталъ развалиной; но платье и дорогія бездлушка, — какъ бы въ жестокую насмшку надъ происшедшею въ немъ перемной, — была пестры и роскошны по-прежнему.

— Я часто вспоминалъ о васъ, — мистеръ Блекъ, — сказалъ онъ:- и сердечно радъ видть васъ наконецъ. Если у васъ есть ко мн какая-нибудь надобность, располагайте, пожалуста, моими услугами, сэръ, пожалуста располагайте моими услугами!

Онъ проговорилъ эти обычныя фразы съ излишнею поспшностью, съ жаромъ и съ видимымъ желаніемъ знать, что привело меня въ Йоркширъ, — желаніемъ, котораго онъ, можно сказать, совершенно по-дтски не умлъ скрыть.

Задавшись моею цлью, я, конечно, предвидлъ, что долженъ войдти въ нкоторыя объясненія, прежде чмъ успю заинтересовать въ моемъ дл людей, большею частію постороннихъ. По дорог въ Фразингаллъ я подготовилъ эти объясненія, — и воспользовался представлявшимся теперь случаемъ испытать ихъ дйствіе на мистер Канди.

— Я на дняхъ былъ въ Йоркшир, и вотъ сегодня опять пріхалъ съ цлью нсколько романическаго свойства, сказалъ я. — Это дло, мистеръ Канди, въ которомъ вс друзья покойной леди Вериндеръ принимали нкоторое участіе. Вы помните таинственную пропажу индйскаго алмаза около года тому назадъ? Въ послднее время возникли нкоторыя обстоятельства, подающія надежду отыскать его, — и я самъ, какъ членъ семейства, заинтересованъ въ этихъ розыскахъ. Въ числ прочихъ затрудненій является надобность снова собрать вс показанія, добытыя въ то время и, если можно, боле того. Въ этомъ дл есть нкоторыя особенности, вслдствіе которыхъ мн было бы желательно возобновить въ своей памяти все происходившее въ дом въ день рожденія миссъ Вериндеръ. И я ршаюсь обратиться къ друзьямъ ея покойной матери, бывшимъ на этомъ праздник, чтобъ они помогли мн своими воспоминаніями…

Прорепетировавъ свое объясненіе до этихъ словъ, я вдругъ остановился, явно читая въ лиц мистера Канди, что мой опытъ надъ нимъ совершенно не удался.

Все время пока я говорилъ, маленькій докторъ сидлъ, тревожно пощипывая кончики пальцевъ. Мутные, влажные глаза его были устремлены прямо въ лицо мн, съ выраженіемъ какого-то безпредметнаго, разсяннаго любопытства, на которое больно было смотрть. Кто его знаетъ, о чемъ онъ думалъ. Одно было ясно — то, что съ первыхъ же словъ мн вовсе не удалось сосредоточить его вниманіе. Единственная возможность привести его въ себя, повидимому, заключалась въ перемн разговора. Я тотчасъ попробовалъ дать ему другое направленіе.

— Такъ вотъ зачмъ я пріхалъ въ Фризингаллъ! весело проговорилъ я: — теперь ваша очередь, мистеръ Канди. Вы прислали мн всточку чрезъ Габріеля Бетереджа….

Онъ пересталъ щипать пальцы и вдругъ просіялъ.

— Да! да! да! съ жаромъ воскликнулъ онъ: — это такъ! Я послалъ вамъ всточку!

— А Бетереджъ не преминулъ сообщатъ мн ее въ письм, продолжалъ я:- вы хотли что-то передать въ слдующій разъ, какъ я буду въ вашемъ околотк. Ну, мистеръ Канди, вотъ я здсь налицо!

— Здсь налицо! повторилъ докторъ: — а Бетереджъ-то вдь правъ былъ. Я хотлъ кое-что сказать вамъ. Вотъ въ этомъ и всточка заключалась. Удивительный человкъ этотъ Бетереджъ. Какая память! Въ его лта и какая память!