Лунный камень

Онъ опять замолкъ и снова сталъ пощипывать пальцы. Вспомнивъ слышанное мною отъ Бетереджа о вліяніи горячки на его память, я продолжилъ разговоръ въ надежд на то, что могу навести его на точку отправленія.

— Давненько мы съ вами не видались, оказалъ я:- послдній разъ это было на обд въ день рожденія, который бдная тетушка давала въ послдній разъ въ жизни.

— Вотъ, вотъ! воскликнулъ мистеръ Канди:- именно обдъ въ день рожденія!

Онъ нервно задрожалъ всмъ тломъ и поглядлъ на меня. Яркій румянецъ внезапно разлился у него на блдномъ лиц; онъ проворно слъ на свое мсто, словно сознавая, что обличилъ свою слабость, которую ему хотлось скрыть. Ясно, — къ величайшему прискорбію, — ясно было, что онъ чувствовалъ недостатокъ памяти и стремился утаить его отъ наблюденія своихъ друзей.

До сихъ поръ онъ возбуждалъ во мн лишь одно состраданіе. Но слова, произнесенныя имъ теперь, — при всей ихъ немногочисленности, — въ высшей степени затронули мое любопытство. Обдъ въ день рожденія уже и прежде былъ для меня единственнымъ событіемъ прошлыхъ дней, на которое я взиралъ, ощущая въ себ странную смсь чувства надежы и вмст недоврія. И вотъ теперь этотъ обдъ несомннно являлся тмъ самымъ, по поводу чего мистеръ Канди хотлъ мн сообщить нчто важное!

Я попробовалъ снова помочь ему. Но на этотъ разъ основнымъ побужденіемъ къ состраданію были мои собственные интересы, и они-то заставили меня слишкомъ круто и поспшно повернуть къ цли, которую я имлъ въ виду.

— Вдь ужь скоро годъ, сказалъ я, — какъ мы съ вами такъ весело пировали. Не написали ли вы на память, — въ своемъ дневник, или какъ-нибудь иначе, — то, что хотли сообщить мн?

Мистеръ Кандт понялъ намекъ и далъ мн почувствовать, что принялъ его за обиду.

— Я не нуждаюсь възапискахъ для памяти, мистеръ Блекъ, проговорилъ онъ довольно гордо:- я еще не такъ старъ, и слава Богу, могу еще вполн полагаться на свою память!

Нтъ надобности упоминать о томъ, что я сдлалъ видъ, будто не замтилъ его обидчивости.

— Хорошо, еслибъ я могъ сказать то же о своей памяти, отвтилъ я: — когда я стараюсь припомнить прошлогоднія дла, мои воспомананія рдко бываютъ такъ живы, какъ бы мн хотлось. Возьмемъ, напримръ, обдъ у леди Вериндеръ….

Мистеръ Канди опять просіялъ, какъ только этотъ намекъ вышедъ изъ устъ моихъ.

— Ихъ, да! Обдъ, обдъ у леди Вериндеръ! воскликнулъ онъ горяче прежняго. — Я хотлъ вамъ кое-что сказать о немъ.

Глаза его снова остановилась на мн съ выраженіемъ разсяннаго, безпредметнаго любопытства, безпомощно жалкаго на надъ. Онъ, очевидно, изо всхъ силъ и все-таки напрасно старался припомнить забытое.

— Весело попаровили, вдругъ вырвалось у него, словно онъ это самое и хотлъ сообщить мн,- вдь очень весело попировали, мистеръ Блекъ, неправда ли?

Онъ кивнулъ годовой, улыбнулся и, кажется, думалъ, бдняга, что ему удалось-таки скрыть полнйшую несостоятельность памяти, своевременно пустивъ въ ходъ свою находчивость. Это подйствовало на меня такъ тяжело, что я тотчасъ, — какъ ни былъ глубоко заинтересовавъ въ томъ чтобъ онъ припомнилъ забытое, — перевелъ разговоръ на мстные интересы. Тутъ у него пошло какъ по маслу. Сплетни о городскихъ скандальчикахъ и ссорахъ, случившихся даже за мсяцъ тому назадъ, приходили ему на память. Онъ защебеталъ съ нкоторою долей гладкой, свободно текучей болтовни прежняго времени. Но и тутъ бывали минуты, когда онъ въ самомъ разгар своей говорливости вдругъ запинался, — опять взглядывалъ на меня съ выраженіемъ безпредметнаго любопытства, — потомъ овладвалъ собою и продолжалъ. Я терпливо сносилъ свое мученіе (разв не мука, сочувствуя лишь всемірнымъ интересамъ, погружаться съ молчаливою покорностью въ новости провинціальнаго городка?), пока не увидалъ на каминныхъ часахъ, что визитъ мой продолжился уже боле получаса. Имя нкоторое право считать жертву принесенною, я сталъ прощаться. Пожимая мн руку, мистеръ Канди еще разъ добровольно возвратился къ торжеству дня рожденія.

— Я такъ радъ, что мы съ вами встртилась, сказалъ онъ, — у меня все на ум было, право, мистеръ Блекъ, у меня было на ум поговорить съ вами. Насчетъ обда-то у леди Вериндеръ, знаете? Весело попировали, очень весело попировали, не правда ли?

Повторяя эту фразу, онъ, кажется, мене чмъ въ первый разъ былъ увренъ вътомъ, что предотвратилъ мои подозрнія относительно утраты его памяти. Облако задумчивости омрачило его лицо; намреваясь, повидимому, проводить меня до крыльца, онъ вдругъ перемнилъ намреніе, позвонилъ слугу и остался въ гостиной.

Я тихо сошелъ съ лстницы, обезсиленный сознаніемъ, что онъ точно хотлъ сообщить мн нчто существенно важное для меня, и оказался нравственно несостоятельнымъ. Ослабвшая память его, очевидно, была способна лишь на усиліе, съ которымъ онъ припоминалъ что хотлъ поговоритъ со мной. Только что я сошелъ съ лстницы и поворачивалъ за уголъ въ переднюю, гд-то въ нижнемъ этаж отворилась дверь и тихій голосъ проговорилъ за мной:

— Вроятно, сэръ, вы нашли прискорбную перемну въ мистер Канди?

Я обернулся, и сталъ лицомъ къ лицу съ Ездрой Дженнингсомъ.

IX