Лужок черного лебедя

Мои глазные яблоки болели — скоро будет дождь.

Я, конечно, доживу до пятницы. Но когда я вернусь домой, выходные тоже медленно начнут умирать и понедельник будет все ближе, минута за минутой. А потом — еще пять дней, таких же, как сегодняшний, и даже хуже, гораздо хуже.

Повесься.

— К счастью для тебя, — послышался девичий голос, и я чуть не свалился с высоты в пятнадцать футов в гнездо из сломанных костей, — я не учитель, Тэйлор.

Я посмотрел вниз на Холли Деблин, смотрящую вверх, на меня.

— Что ты там делаешь?

— Кемпси послал меня за своим свистком. — Я спустился вниз. Холли Деблин всего лишь девочка, но она высокая, ростом с меня. Она бросает копье дальше всех в школе. — Сегодня он дежурит на выезде из школы, будет регулировать движение школьных автобусов. Тебе уже лучше?

— Да. Просто нужно было полежать немного. А ты как? Они ведь не дают тебе покоя, да? Уилкокс, Дрэйк, Броус и остальные.

Отрицать это не было смысла, но и признать это — значит сделать это еще более реальным.

— Они просто мудаки, Тейлор.

Странно, но после этих ее слов сумрак в Старом Спортзале рассеялся.

— Ага. — Они-то, конечно, мудаки, но разве мне от этого должно быть легче?

Кажется, именно в этот момент я услышал, как первые капли дождя застрекотали по стеклам.

— Ты не Червяк. Не позволяй всяким мудакам решать кто ты есть.

Мимо часов, под которыми обычно заставляют стоять провинившихся учеников, мимо кабинета секретаря, где старосты классов берут классные журналы, мимо кладовой. Путь в учительскую лежал через длииииинный коридор. Я замедлялся по мере приближения. Стальная дверь учительской была наполовину открыта сегодня. Уже издалека я увидел низкие стулья внутри и черные сапоги мистера Уитлока. Из дверного проема вырывались клубы сигаретного дыма, похожие на лондонский туман в фильме о Джеке Потрошителе. Но я знал, что по ту сторону двери, как пчелиные соты, располагаются отдельные мини-кабинеты, где у каждого учителя есть персональный стол.

— Да? — Мистер Данвуди смотрел на меня своим драконовским взглядом. Одет он был в свитер с узором в виде коричневой хризантемы на плече. В руках он держал алую книгу «История глаза» Жоржа Батая.

— Как и утверждает название, — сказал мистер Данвуди, заметив, что книга привлекла мое внимание, — это прозведение посвещено истории оптики. А ты что здесь забыл?

— Мистер Кемпси попросил меня принести ему его свисток, сэр.

— Как в том рассказе «Свистни, и я явлюсь тебе, мой мальчик»[38]?

— Да, сэр, наверно. Он сказал мне, что свисток лежит на его столе. На стопке бумаг.

— Или, возможно, — мистер Данвуди сунул колпачок ингалятора в свой носище и сделал глубокий вдох, — мистер Кемпси просто хочет закончить карьеру учителя пока его сердце не отказало окончательно. Уехать в Сноудонию и пасти там овец? Со своей шотландской овчаркой? И петь эту песенку «О дай мне приют в стране гор»? Может быть поэтому он тебя и послал за своим свистком?

— Я думаю, он просто будет сегодня дежурить на выезде из школы, регулировать движение школьных автобусов.

— Его комната — там. Последняя. Всегда под нежным присмотром Холли Лэмб. — Мистер Данвуди снова уткнулся в «Историю глаза» и не сказал больше ни слова.

Я шел вдоль мини-кабинетов. Столы учителей странным образом были похожи на своих хозяев, как собаки. На столе мистера Инкберроу лежали аккуратные стопки бумаг. Стол мистера Уитлока весь грязный с лотками для семян и журналами «Спортивная жизнь». В мини-кабинете мистера Кемпси стояло большое кожаное кресло; на столе — лампа с гибкой шеей, совсем как у моего отца, и картина в рамке — Иисус, стоящий напротив заросшей плющем двери, с фонарем в руках. Кроме того на столе лежали «Простые Молитвы для Сложного Мира» и «Тезаурус» Роже (отец Дина Морана называет эту книгу «Тираннозавром по роже») и «Делиус, каким я знал его»[39]. Свисток лежал именно там, где я и ожидал — на стопке ксерокопий. Я взял верхний листок, сложил его и положил себе в карман, — просто так.

Вот что там было написано: