Лужок черного лебедя

Я почувствовал влажное тепло на ладони — собака лизала мне руку. Мужчина с зачесанными назад волосами и бакенбардами хмыкнул и сказал старику:

— Ты бы видел свое лицо, Бакс! Когда этот парень покатился по склону! Прямо из ниоткуда!

— Дыа, я был бледен, как грех! — Старик бросил пивную банку в костер. — И знаешь что, Клем Остлер? Я этого не стыжусь. Я думал, что это мертвяк приковылял к нам прямо из могильника. Или, что чертовы гринго бросают в карьер старые холодильники и печки, совсем как в прошлый раз, в Першоур-вэй. У меня чуйка на такую фигню хорошо фурычит (или у цыган проблемы с произношением, или они просто изобрели новые слова для старых понятий). И то что этот мелкий (он подозрительно кивнул на меня) шарится тут, еще раз подтверждает мою правость.

— Скажи, а ты не думал, просто попросить? — Точильщик ножей повернулся ко мне. — Если ты уверен, что твой рюкзак у нас, ты мог просто прийти к нам.

— Или ты думал, что мы подвесим тебя на вертеле над костром? — Женщина скрестила руки на груди. Руки толстые, как высоковольтные провода. — Ага, мы ведь цыгане, мы дикари, и любим варить суп из бледнолицых на ужин! Так тебе казалось, да?

Я пожал плечами, не в силах найти ответ. Длинноволосый все еще строгал ножом свой кусок резины. Пахло костром и жженым маслом, телами и сигаретами, сосисками и фасолью, сладостями и навозом. Эти люди живут гораздо более свободной жизнью, чем я, но в моей жизни больше комфорта, и еще я, скорее всего, проживу гораздо дольше, чем они.

— Допустим, мы поможем тебе найти твой рюкзак, — сказал мужчина, сидящий на троне из покрышек, — что ты сможешь дать нам взамен?

— Мой рюкзак у вас?

— Ты обвиняешь моего дядю в воровстве? — Закричал кривоносый пацан.

— Спокойно, Эл. — Точильщик ножей зевнул. — Он б-зобиден, ты же видишь. И он может заслужить чуточку наш-го д-верия, рассказав нам о том, что произошло в сельском клубе в среду. Н-сколько я знаю, Совет Малверна р-шил построить «постоянный рай-н» для нас в Хайк Лэйн. И п-ловина ж-телей Блэк Свон Грин пр-шла в клуб, чтобы обс-дить этот вопрос, они н-бились туда, как сардины.

Только честность могла спасти меня.

— Да, людей было очень много.

На лице у точильщика ножей появилась улыбка, словно он выиграл спор.

— Ты т-же там был, да? — Спросил тот, кого звали Клем Остлер.

Я колебался.

— Отец взял меня с собой. Но собрание было прервано из-за…

— И много ты про нас узнал?

— Не много. — Это был самый разумный ответ.

— Бледнолицые! — Клем Остлер закатил глаза так, что только белки были видны. — Эти гринго ни хрена про нас не знают. А те, кого они зовут «экспертами», знают еще меньше чем ни хрена.

Старик Бакс кивнул.

— Семья Мерси Ватта п-реехала в т-кой «оф-циальный район» в Севенокасе. Арендная плата, очереди, списки, надзиратели. Не с-мое дружелюбное м-сто на свете.

— Эт пр-сто смешно! — Точильщик ножей ткнул пальцем в сторону костра. — Мы не с-бираемся жить в этих лагерях. Они строят их не ради нас, а р-ди с-бя. Это все из-за н-вого з-кона.

— Какого закона? — Спросил кривоносый мальчишка.

— Если Совет не выполнит норму по строительству п-стоянных районов для нас, то по закону мы можем с-литься где захотим. Поэтому Совет хочет п-строить «сп-циальную зону», и т-гда легавые по закону смогут сгонять нас с наших мест и силой тащить в п-стоянный район, как в конц-лагерь. И только об этом они и беспокоятся. Добрыми намерениями здесь и не пахнет.

— Тебе рассказали об этом на собрании в клубе, а? — Сердито спросила женщина с ребенком.

— Сначала они свяжут нам руки законами, — Клем Остлер не дал мне ответить, — потом силой заставят н-ших д-тей ходить в школу, превратят их в тихих, п-слушных д-рачков — Да-сэр, Нет-сэр, Спасибо-за-покупку-приходите-еще-сэр. А потом и нас превратят в ди-диотов, заставят жить в кирпичных домах, в этих склепах. Они п-таются стереть нас с лица Земли, как Адольф Гитлер. Но действуют более осторожно, более мягко.

— «Ассимиляция», — кривоносый мальчишка уставился на меня, — вот как называют это социальные работники, а?

— Я, — я пожал плечами, — не знаю.

— Что, уд-влен, что какой-то там цыган знает такое сложное слово? Ты м-ня не узнал, а? А вот я-то отлично т-бя п-мню. Мы, цыгане, не з-бываем лиц. Мы вместе учились в н-чальной школе. Нашу чительницу звали то ли Фрогмартин, то ли Фигмортин, что-то типа того. Ты уже тогда заикался. Мы играли в эту игру, помнишь? В «Палача».

В моей памяти всплыло его имя:

— Алан Уолл.

— Да, это мое имя. Вспомнил меня, заика.

Что ж, лучше быть «заикой», чем «шпионом».

— Что ос-бенно бесит м-ня в этих гринго, — женщина зажгла сигарету, — так это то, что они смеют н-зывать нас грязными, хотя сами при этом ходят в туалет в той же комнате, в к-торой моются! И всегда используют одни и те же ложки и чашки и воду в ванной и не выбрасывают свой мусор на природу, нет, они хранят свои отходы в коробках, — ее передернуло от отвращения, — в своих домах.