Лужок черного лебедя

— Еще они спят со своими д-машними ж-вотными. — Клем Остлер показал пальцем на костер. — И ладно бы с собаками, но кошки! Блохи, грязь, мех, и все это в одной кровати. По-твоему это н-рмально, а, заика?

Я задумался вот о чем: цыгане считают нас недолюдьми, и главный наш грех — это наша непохожесть на них.

— Ну, некоторые люди позволяют своим домашним животным спать на своей кровати, но…

— Или вот еще, — Бакс плюнул в огонь. — Гринго не женятся на одной женщине на всю жизнь, нет. Сегодня они меняют жен как меняют машины, н-смотря на все эти их «свадебные клятвы». (Все закивали и зацокали языками. Все, кроме этого длинноволосого мальчишки с ножом. Я стал подозревать, что он или глухой или тупой) Как тот мясник в Ворчестере, он развелся с Бэкки Смит из-за того, что у нее отвисла задница.

— Гринго готовы тр-хать все, что движется, а все, что не движется, они двигают и тр-хают, — сказал Клем Остлер. — Они как собаки во время течки. Не важно — когда и с кем. В машинах, на улице, в мусорных контейнерах, где угодно. И это нас они назвыают «анти-социальными»!

Все посмотрели на меня.

— Пожалуйста, — мне было нечего терять, — скажите, кто-нибудь видел мой рюкзак?

— «Рюкзак»? — Мужик, сидевший на покрышках, ухмыльнулся. — Так вы это теперь называете?

— Ох, да избавьте уже пацана от страданий. — Сказал точильщик ножей.

Мужик, сидевший на покрышках, вдруг извлек из темноты мой адидасовский рюкзак.

— Этот рюкзак? (я выдохнул — это было огромное облегчение) Не благодари, заика! Книги плохому не научат. — Они стали по кругу передавать мой рюкзак из рук в руки, пока он не попал ко мне.

Спасибо, сказал Червяк.

— Спасибо.

— Фриц не слишком избирателен. Тащит домой все подряд. — Мужик на покрышках свистнул, и волк, ограбивший меня, выпрыгнул из темноты. — Это пес моего брата. Он живет со мной, п-ка брат р-шает проблемы с жильем в Киддиминстере. У него ноги грейхаудна и мозги колли! Эх, Фриц, я буду по тебе скучать. Выпусти Фрица за ворота, и он вернется с фазаном в зубах, или с зайцем, и тебе даже не нужно беспокоиться насчет всех этих фермерских знаков «Частная с-бственность».

Длинноволосый парень вдруг поднялся. Все посмотрели на него.

Он бросил мне свою поделку. Я поймал ее.

Это был кусок плотной черной резины. Кусок покрышки, наверно. Он вырезал из нее голову размером с грейпфрут. Это напоминало кукулу вуду, но выглядело просто потрясающе. Такую штуку с удовольствием взяли бы в галерею к моей маме, подумал я. Глаза ее были необычные, словно два углубления в черепе. А рот похож на широкий шрам. Ноздри раздуты, как у напуганной лошади. Если бы страх был вещью, а не чувством, он бы выглядел именно так.

— Джимми, — Алан Уолл рассматривал голову. — Ты превзошел сам себя.

Джимми хмыкнул, ему было приятно.

— Тебе оказали большую честь, — сказала мне женщина. — Джимми не делает их для всякого, кто свалится нам на голову.

— Спасибо, — сказал я Джимми, — Я буду беречь ее.

Лица Джимми я не видел, оно было скрыто за его длинными волосами.

— Это он, Джимми? — Клем Остлер имел в виду меня. — Это он так выглядел, когда падал?

Но Джимми встал и направился к трейлеру.

Я посмотрел на точильщика ножей.

— Можно я пойду?

Точильщик поднял руки.

— Ты не заключенный.

— Но ты ск-жи им, — Алан Уолл ткнул пальцем в сторону деревни, — ск-жи им, что мы не воры, и мы не такие, как они думают.

— Этот пацан может до посинения рассказывать им правду о нас. Они все р-вно не поверят, — сказала девушка, — они не х-тят верить.

Все цыгане смотрели на меня так, словно я был их послом в мир кирпичных домов, высоких заборов и агентов по недвижимости.

— Они боятся вас. Вы правы, они вас не понимают. Если б они… или… это было бы неплохое начало, если б они могли просто посидеть здесь. Погреться возле вашего костра и послушать вас. Это было бы хорошее начало.

Огонь выплюнул струю искр. Искры взвились вверх, сквозь ветки сосен, вверх из карьера, к луне.

— Знаешь, что такое огонь? — Точильщик ножей закашлялся. Это был кашель умирающего человека. — Огонь — это солнце, возвращенное деревом.

Глава 11. Ярмарка

Играла эта потрясная песня «Olive's Salami» в исполнении Элвиса Костелло и группы «Attractions». Дин что-то крикнул мне, но его крик увяз в музыке, и я переспросил:

— Что-о-о?

— Я не слышу, что ты говоришь! — Крикнул Дин.

Работник ярмарки хлопнул его по плечу и взял с него 10 пенни.

И в этот момент я увидел матовый прямоугольник, лежащий прямо на исцарапанном полу автодрома. На расстоянии вытянутой руки от моей электрической машинки.

Это был бумажник. Я собирался отдать его сотруднику аттракциона, но, заглянув внутрь, увидел фото Росса Уилкокса и Дафны Маддэн. Они позировали, как Джон Траволта и Оливия Нейтрон-Бомб на плакате фильма «Бриолин» (только на заднем плане была не солнечная Америка, а затянутый туманом английский задний двор).