Магические узы

− Ты так и будешь здесь стоять? − возмутилась я, надеясь, что не сильно переигрываю.

Аггел изогнул брови в немом вопросе.

− Здесь даже окон нет, − с непонимающей улыбкой я обвела рукой крошечную комна-тушку, − бежать некуда! Я же не могу… − мое сердце глухо стучало, − при тебе.

Свирепый страж не сразу согласился с простотой довода, и, что-то буркнув на своем языке, плотно прикрыл дверь. Оставшись в одиночестве, я тут же бросилась к почерневшим от влаги швабрам и осторожно, чтобы не греметь, схватилась за одну. Теперь оставалось только ждать. Собравшись с духом, я сглотнула пересохшее горло и дернула за веревку, смывая воду в нужнике. Тут же тревожно загудели трубы, шум наполнил коморку, а швабра тупым концом черенка нацелилась на темный прямоугольник выхода.

Короткая минута растянулась до бесконечности, и когда дверь, наконец, распахнулась, я не выдержала и зажмурилась, а со следующим вздохом со всей силы, на какую была способна, вонзила черенок в живот тюремщика. Раздался болезненный стон, мои глаза широко раскрылись. Аггел согнулся пополам, и, не соображая ровным счетом ничего, я со всего размаху огрела его шваброй по гладко выбритой красной лысине. Черенок моментально разломился, страж пошатнулся, схватившись за голову, и отпрянул к противоположной обшарпанной стене, открывая проход.

Отшвырнув обломки швабры, я бросилась бежать по длинному коридору, и за мной, словно бы издеваясь, стремительно следовал световой шар. Круг света охватывал мою фигурку, рисуя на потрескавшихся стенах неровную тень. Сердце оглушительно билось о ребра.

В панике я толкнула первую попавшуюся дверь и влетела в давно заброшенную спаль-ню, похоже, пустовавшую ни один год. Обстановка прыгала перед глазами. Четко запомнилась огромная кровать с пыльным ободранным балдахином и окровавленное смятое покрывало, за-скорузлое от бурых пятен, а еще стул, полетевший в окно и сорвавший легкую прозрачную за-навеску. Звон разбитого стекла взорвал тишину, осколки прыснули мне под ноги.

Я бросилась к дыре, откуда в комнату ворвался злой сквозняк, и в тот же момент, словно бы на стремительное мгновение провалившись в темноту, оказалась в совсем другом месте…

… Мои шаги звучали едва слышно и незначительно в тишине огромного архива, напол-ненного книжной пылью и особенным запахом сырости, сопровождавшим любое подземелье. Проход с обеих сторон от темных стеллажей отделяли невидимые магические перегородки, и по ним пробегали волны зеленоватого свечения, предупреждавшие об ограничении простран-ства…

Через мгновение меня вернуло в собственное тело, застывшее в нелепой позе в комнате старинного особняка. Проклятый браслет снова заставил сознание проникнуть в чью-то голову! Меня трясло, как припадочную, а ноги от неожиданного подлого перемещения не слушались. Взор медленно прояснялся.

− Господи, − пробормотала я, запрыгивая на подоконник, − только не сейчас! Ну, пожа-луйста!

Внизу замаячила крыша пристройки, и, не сомневаясь ни секунды, я спрыгнула вниз. Ветхие черепицы лопнули под каблуками, и от грохота зазвенело в ушах. Не устояв, я шлепну-лась и, прокатившись пару сажень, распласталась на спине. Сверху раздалось глухое рычание, заставившее мгновенно вскинуться. Я не успела вскочить, как аггел, размазавшись в единую линию, сиганул вслед за мной.

Скользя ботинками, я поднялась и бросилась к краю, сама не понимая пока, что собира-юсь сделать.

И снова холодная звездная ночь померкла, а над головой вместо черного неба появился высокий потолок…

… − Она считает, что я хочу ее убить! − резко произнесла я голосом Богдана, и сжалась в ужасе. Мне засосало в голову собственного старшего брата, и внутри отбивала набатом невы-носимая злость!

Богдан быстро шел по длинному скудно освещенному коридору со стенами, затянутыми переливавшимся шелком.

− Птаху сложно переубедить в чем-то. Она решила, что ты охотишься за ней из-за брас-лета, − раздался рядом голос Ратмира.

Я испуганно замерла, превратившись в крошечную точку. Голова Богдана резко дерну-лась, глаза скользнули по сосредоточенному лицу Ветрова старшего, идущего с моим братом плечо к плечу. От одного короткого взора меня, вернее, Богдана перекосило, и волна едва кон-тролируемого бешенства, поднявшись из живота, обожгла грудь.

− Это откуда ж ты ее так хорошо узнал, Ветров, если неделю назад и не подозревал, что у меня есть сестра? − процедил он, и мне захотелось завизжать от переполнявшей брата нена-висти. − Ты мне, конечно, друг, но, проклятье, это же моя младшая сестренка, моя Ведка! Не смей ее цеплять! У нее нормальная жизнь, какой нам с тобой, Ветров, вовек не видать! − от на-глой лжи затрясло от возмущения.

Нормальная жизнь − это когда днем работа, на обед пончики, а вечером семейный хоро-вод? Признаться, еще седмицу назад я сама мечтала вернуться в привычный круг, но теперь-то все изменилось.

− Ясно, − раздался лаконичный ответ, показавшийся брату оскорблением.

− Когда ты говоришь таким тоном, − взвился он, − я чувствую себя дебилом! Я говорил тебе уже, что запрещаю даже коситься в сторону Ведки!