Магия шипов

Всю следующую неделю, которую Элизабет провела в Королевской библиотеке, она не могла думать ни о чем другом. Бродила по залам словно во сне, отмечая те вещи, которые раньше не видела. Гримуары шелестели на полках, когда она проходила мимо, но оставались тихими и неподвижными для остальных библиотекарей. Книжные полки потрескивали. Некоторые книги постукивали по стеклу, чтобы привлечь ее внимание. Путь до кладовки пролегал мимо гримуара Четвертой ступени, который среди воспитанников славился своим буйным нравом, – по обыкновению, они с криками спасались бегством, пока книга плевалась чернилами им вслед. Однако Элизабет было достаточно лишь кивка в сторону гримуара каждое утро, чтобы он оставил ее в покое. Особенно примечательным был случай, когда одна секция полок непроизвольно раскрылась перед Элизабет, зазывая ее в секретный проход, сбив при этом Гертруду с ног.

Однако чем дольше она подметала, скребла и натирала все до блеска, тем быстрее это удивительное ощущение волшебства вокруг нее исчезало, сменяясь пустотой в груди. Если ей не удастся восстановить свое честное имя в глазах Духовенства, что останется для нее в этом мире? За пределами Великих библиотек она была словно животное из бродячего цирка – чудачкой, оторванной от своего дома и выставленной напоказ. Каждый день Элизабет пыталась убедить себя уйти, чтобы сосредоточить всю свою энергию на Эшкрофте. И каждый день волна ужаса парализовала ее от одной только этой мысли. В тот момент, когда она отложит свою библиотекарскую форму и выйдет за дверь, путь назад может оказаться закрытым навсегда.

Гертруда все донимала Элизабет вопросами и вздыхала, по-прежнему убежденная, что та одержима каким-то молодым человеком. В каком-то смысле, это было правдой. Виной ее недосыпаниям являлись бессонные ночи у мерцающего зеленого огня в кабинете Натаниэля. Сплошь заваленная результатами их совместных встреч и обсуждений, комната напоминала скорее тайную базу для подготовки к войне. Вся мебель была переставлена, а стены – утыканы записками и пометками. Однако, несмотря на все их усилия, Прендергаст по-прежнему отказывался сотрудничать, а сами они не приблизились ни на шаг к разгадке планов Эшкрофта.

В этот день Элизабет было поручено мытье пола в обсерватории, чей серебристо-синий кафель начинал сверкать, словно драгоценные камни, от каждого взмаха швабры. Это помещение предназначалось для хранения гримуаров, тексты которых можно было прочесть лишь при лунном или звездном свете или в период каких-то особенных астрономических явлений. Всевозможные устройства, прикасаться к которым строго-настрого запрещалось, тихо стрекотали вокруг. Среди них выделялась огромных размеров бронзовая армиллярная сфера, свисающая из центра стеклянного купола обсерватории, подобно люстре. Элизабет подошла к краю комнаты и взглянула вниз: перед ней раскрылся головокружительный вид с высоты птичьего полета на всю территорию Духовенства. Вокруг не было ни души, за исключением одинокого всадника, одетого в запачканный от долгого пути камзол и припустившего галопом в направлении библиотеки.

Она почти закончила уборку, когда дверь обсерватории со скрипом отворилась. Элизабет посмотрела вверх, ожидая увидеть Гертруду с очередным заданием, однако вместо этого заметила мимолетный проблеск золотистой мантии, сверкнувший в дверном проеме.

– Что вы хотели обсудить со мной, Заместительница?

Элизабет оцепенела от шока, услышав голос Эшкрофта, словно пол под ее ногами разверзся, и сама она погрузилась в ледяную воду. Девушка бросилась за пьедестал, прижимая швабру к груди. Спрятавшись там и застыв, она прислушивалась к шуршанию одеяния госпожи Уик, уповая лишь на то, чтобы та не привела Эшкрофта ни на метр ближе к ее укрытию. Без сомнений они оба считали, что комната была пуста.

Взгляд Элизабет упал на ведро с мыльной водой, стоявшее всего в нескольких шагах от нее, и девушку пробрала дрожь. Лишь бы Эшкрофт не взглянул в этом направлении…

– Всего несколько часов назад мы получили новости, – сказала госпожа Уик. – Я подумала, что вы одним из первых должны узнать о том, что в Великой библиотеке Фейруотера произошла диверсия.

Дыхание Элизабет остановилось. Повернувшись, она мельком взглянула сквозь сцепленные между собой кольца инструмента, стоящего на пьедестале. Собеседники остановилась в центре комнаты, где ряд зеркал отражал на кафель сконцентрированный пучок солнечного света. Эшкрофт стоял частично внутри него, свет прорезал полосу на его рукаве и отблескивал от какого-то предмета в руке. Это была декоративная трость, вершину которой украшала золотая голова грифона.

– Ох, моя дорогая, мне очень жаль, – сказал он. Несмотря на то, что голос звучал искренне, радость сияла в его разноцветных глазах. – Много ли жертв?

– Четыре хранителя и трое мирных жителей мертвы – отравлены миазмами малефикта. Наставница Флорентина выжила, однако получила серьезную травму головы. По последним данным, она не помнит никаких деталей случившегося.