Майор Вихрь

Гиммлер. Разгромив Запад, мы получим паузу, пригодную для того, чтобы обрушить сокрушительный удар на Восток. И если разгромить Восток — это значит отбросить большевиков к их границам, то разгромить Запад — это значит поставить их на колени.

Рундштедт. У англичан на этот счет в их гимне зафиксирована иная точка зрения: «Нет, нет, никогда англичанин не будет рабом...»

Гиммлер. Гимны пишутся, чтобы их пели. Сражения проводятся с иной целью, одной из которых я могу назвать хотя бы смену слов в гимнах. До свидания, господа. Хайль Гитлер!

Заячья охота

Вихрь и Коля сидели на опушке леса. Рассвет был осторожным; черные, уже без листьев, сучья осин разрезали красную полоску над лесом. В лесу было тихо: так бывает осенью, после первых заморозков, когда земля уже схвачена ночными морозами, а снега еще нет.

Вихрь потрогал замерзшими пальцами серебряную инкрустацию на своем ружье и сказал:

— Твое хоть и без этих украшений, а все равно лучше.

— Почему?

— Двенадцатый калибр. Я шестнадцатый не люблю. Дамское это оружие. Несолидно.

— А мне мама в день шестнадцатилетия подарила как раз шестнадцатый. Я к нему привык.

— Тебе твое прикладисто?

— Ничего.

— Ну-ка, дай. Я попробую.

Вихрь взял Колино ружье, несколько раз подбросил его к плечу и сказал:

— Ложе для меня коротковато.

— Как Аня?

— Настроение неважное.

— Да, досталось ей...

— Время — лучший лекарь.

— Бородин молчит?

— Почему молчит? Ждет.

— У меня для Крауха все готово.

— Прекрасно.

— И квартиру я для него подготовил.

— Берг? — спросил Вихрь, кивнув головой на человека в шляпе с пером, который поднимался по тропинке от дороги, заряжая на ходу ружье.

— Он, — ответил Коля.

Берг подошел к ним и сказал:

— Вы просили, чтобы я пришел к вам сюда, в лес, один. Я пришел. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

Несколько мгновений они стояли, разглядывая друг друга, а потом Берг спросил:

— Что, сдать оружие?

— Это успеется, — ответил Вихрь, — пошли пока в лес — по зайцу.

— Еще не чернотроп, — ответил Берг, — охоты не будет. Тем более без собаки. И все-таки я «за». Пошли.

И они пошли в лес — Вихрь и Берг впереди, а замыкающим Коля. Он постоял минут пять на опушке, спрятавшись за дерево: нет ли слежки. Зеленя, чуть припорошенные снегом, казались голубыми. Купол неба стал теперь прозрачным, в нем угадывалась легкая осенняя синева.

«Если он пришел со своими, тогда они должны сейчас выйти, — думал Коля, посматривая на часы. — Они должны понимать, что в лесу нас упустят. Разве только надеются на собак. Собаки — ерунда. Мы потому и назначили ему это место, что здесь ручьи, а дальше — массив на сотни километров, окружить нас они не смогут. Видимо, он один».

Коля быстро пошел следом за Вихрем — они условились, куда тот направится, — по распадку, через березовую рощу, а там начинаются холмы, поросшие желтой длинной травой, сейчас прибитой ночными холодами.

Берг сказал:

— Я несколько раз охотился на зайцев. В Германии эта охота богаче.

— Вы здорово говорите по-русски.

— Я окончил Московский университет, так что неудивительно. Можете передать своим, что я работал с тридцать третьего по тридцать пятый год в Москве, в военном атташате, под фамилией Шмальшлегер. Запишите, это трудная фамилия.

— Ничего. Я запомню. Когда я слышу такие длинные фамилии, я вспоминаю Марка Твена.

— Отчего так?

— Он писал, что некоторые немецкие слова, если смотреть на них прищурившись, делаются похожими на вытянутый рельс.

— Это забавно.

Они остановились, услыхав позади треск сучьев. Из чащи выходил Коля.

Берг спросил:

— Смотрели, не привел ли я за собой хвоста?

— Нет, — ответил Коля.

— Не надо обманывать агента, — сказал Берг, вздохнув. — В задуманной вами игре вы можете готовить для него любую роль, но только никогда не обманывайте. Я надеюсь, что глупых агентов вы себе не вербуете, а умный сразу поймет.

— Вам нужен заяц для алиби? — спросил Вихрь.

— Это безразлично. Заяц — довольно относительное алиби, потому что мертв, а если б даже был жив, все равно смолчит.

— Ясно, — сказал Вихрь и полез за сигаретами, — значит, нам можно, как говорится, брать быка за рога.

— Только сначала давайте оговорим условия для быка, — сказал Берг, и Коля заметил, как побледнело его лицо и как лоб собрался морщинами.

— Выдвигайте, — сказал Вихрь, — мы готовы вас слушать.

— Как вы сами понимаете, денег мне не нужно. Мне нужно только одно: мне нужна веская гарантия, что после окончания войны я останусь жить в своем доме со своей семьей. Больше мне ничего не надо.

— Значит, вас интересует только одно — сохранение вашей жизни?

— Можно подумать, что ваша жизнь вас не интересует.

— Это сложный вопрос, — ответил Вихрь.

— Как бы сложен этот вопрос ни был, все равно не стоит себя обманывать.

Коля сказал:

— В общем-то, конечно, это не тема для дискуссий.

— Мы гарантируем вам жизнь и свободу, — сказал Вихрь.

— Стоп. Это не разговор. Я не знаю, кто вы, мне неизвестны ваши полномочия, я не знаю, к кому мне апеллировать в тот час, когда большевики примут нашу капитуляцию.

— Геббельс обещает нас расколотить уже в этом году.