Майор Вихрь

Осенью 1944 года, когда гитлеровская диктатура была зажата с двух сторон железными тисками союзников, катастрофа третьего рейха представлялась всем объективным наблюдателям неизбежной. Гитлер, наоборот, считал осень сорок четвертого года тем моментом, который положит начало новой эры — эры грядущей, неминуемой победы.

12 октября в ставке у Гитлера собрались Гудериан, Кейтель, Йодль, фон Рундштедт, Модель и Гиммлер. Дежурный офицер связи передавал сообщение с Западного фронта: союзные войска, прорвав немецкую оборону, ворвались на окраины Аахена.

Гитлер быстро ходил по огромному своему кабинету, время от времени зябко потирая руки, иногда подолгу замирая над оперативной картой. Неожиданно для всех он рассмеялся.

Гитлер. Ну что же, господа. Видимо, парадоксальность только тогда оказывается гнилой интеллигентщиной, если в подоплеке нет цели, заранее выверенной, увиденной и непререкаемо устремленной. Следовательно, парадокс, который вы сейчас услышите, с моей точки зрения, несет в себе заряд того оптимизма, который неизбежно будет сопутствовать нам в предстоящие месяцы победоносных сражений. В тот час, когда американцы и англичане вторглись в Аахен, они сами обрекли себя на окончательное поражение. Именно в этот день — я прошу всех запомнить день двенадцатого октября — я хочу познакомить вас с планом победы. Я ждал этого дня, я ждал, когда последний немецкий солдат уйдет с вражеской территории, я ждал, когда соединятся фронт и тыл. Этот день пришел. Только теперь, не опасаясь утечки информации через французов, бельгийцев, голландцев и прочей расово неполноценной дряни, только теперь, когда каждое дерево — наш союзник, а каждый дом — это бастион, мы можем ударить по западным разложившимся демократиям со всей мощью, на которую способна Германия.

Я прошу вас вспомнить, где и когда пала Франция в сороковом году? Не называйте мне дату падения Парижа — это наивно. Я утверждаю, что Франция пала в тот день и час, когда мы пошли через Арденны, когда мы оставили французские оборонительные крепости по обеим сторонам нашего мощного прорыва беспомощными средневековыми страшилищами, опасными только для детей с горячечным воображением.

И сейчас, когда нас отделяют четыре года от той победы, мы повторим ее в арденнском варианте. Здесь, в арденнских лесах, мы разрежем англо-американские соединения, мы разорвем их и уничтожим поодиночке.

Фон Рундштедт. Мой фюрер, вы имеете в виду предложить наступление на Аахен с тем, чтобы восстановить линию Зигфрида и таким образом воссоздать Западный вал?

Гитлер. Рундштедт, у вас напрочь отсутствует стратегическое видение проблемы. То, что предлагаете вы, страдает близорукостью. Я призываю вас смотреть вперед, я призываю вас видеть победу! Аахен? Мне совестно вас слушать! Антверпен! Да, да! Антверпен! Главная база американцев и англичан, порт, овладев которым мы перережем их коммуникации. Мы отрезаем четыре армии севернее Арденн и громим их в котле! Мой прошлогодний призыв превратить каждый город, каждую деревню, каждый дом на востоке в крепость хотя и вызывал молчаливую пассивность у некоторых военных, тем не менее оправдал себя, и оправдал блестяще! Восточный фронт сейчас стабилен. У нас есть пауза: пока большевики готовят свое зимнее наступление, мы осенью громим западных союзников. И они побегут! И тогда я им предложу условия мира, а не они мне, как кричат их безмозглые, слепые пропагандисты! Разбитой армии надо по крайней мере три-четыре месяца, чтобы прийти в себя. Помножьте это время на зиму. И приплюсуйте сюда нравы западных армий: там солдат не будет сражаться до тех пор, пока его не застрахуют на десять тысяч долларов, пока он не построит теплого сортира, пока ему не привезут бразильского кофе и галет из Вашингтона. Их героизм — это застрахованный героизм! Героизм немецкого солдата — это героизм идеи, веры и устремленности. Итак, Модель, вы назначены руководителем контрнаступления в Арденнах как командующий группой армий «Б». А вы, Рундштедт, как мой противник в этом вопросе, назначаетесь ответственным за успех этого наступления и принимаете на себя общее оперативное руководство. Я даю вам тридцать шесть отборных дивизий — с ними вы принесете победу нации. Всю подготовку следует провести, дождавшись нелетной погоды, когда будет парализована вражеская авиация. Все командиры, которые по роду службы узнают о плане наступления, обязаны дать специальную подписку о хранении государственной тайны — эти вопросы вам разъяснит рейхсфюрер СС. Письменную связь с командирами поддерживать только через курьеров. Войска должны быть подтянуты к местам, исходным для наступления, только в ночь перед атакой. Все, господа. Прошу представить мне детально разработанный план в ближайшее же время.

И, ни на кого не глядя, Гитлер вышел из громадного кабинета. Фон Рундштедт посмотрел на Гиммлера. Тот стоял, склонившись над картой, простуженно покашливал, потирал свои маленькие красивые руки, словно озяб.