Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Монопроизводящий характер экономика приобрела и в странах, богатых на залежи полезных ископаемых. Боливия специализировалась на добыче и экспорте олова, Чили — меди и селитры, Перу — цветных металлов, Венесуэла и Мексика — нефти. Высокодоходные отрасли концентрировались в руках узких групп агро — и горноэкспортной олигархии. Они же контролировали транспортную, финансовую и торговую системы, включая торговлю промышленными товарами, закупавшимися за рубежом на вырученные от экспорта средства. Кроме того, в сырьевые отрасли хлынул поток прямых иностранных инвестиций, в основном английских.

Изменения в экономике не замедлили сказаться на политической жизни латиноамериканских стран. Наступил период т. наз. унифицирующих диктатур. Олигархия и иностранный капитал, за которым стояли западные государства, категорически потребовали «порядка» и безопасности капиталовложений и ради этого не поскупились на помощь центральным правительствам. Президенты–генералы открыто пренебрегали конституциями, прибегали к диктаторским методам управления и кровавым расправам, но решительно подавили бандолеризм, местный каудильизм и федерализм. Главной их опорой стали профессиональные армии, реорганизованные и перевооруженные, обученные с помощью западноевропейских инструкторов622.

Патримониальные режимы таких общенациональных каудильо, учитывая новые требования мирового рынка, иногда способствовали некоторой модернизации общества, в частности, путем создания системы образования. Но сами они, как, к примеру, диктатура П. Диаса в Мексике, по мнению исследователей, мало отличались от колониальных режимов, а в обществах по-прежнему сохранялись социальная структура и психология, характерные для XVI в.623

В той же Мексике система власти претерпела изменения лишь в результате революции 1910–1917 гг., свергнувшей диктатуру Диаса.

В ряде стран неоднократно сменяли друг друга диктатуры и либеральные правительства, тоже обычно контролировавшиеся олигархией. С целью ускорить экономическое развитие («по европейскому образцу») Аргентина и Бразилия, в которой в конце XIX в. была провозглашена республика и отменено рабство, стали всемерно поощрять иммиграцию из Европы.

В течение первого столетия независимого развития латиноамериканские государства политически и экономически достаточно окрепли. При этом общества сохранили сформировавшийся ранее собственный цивилизационный комплекс, заключавшийся в особых принципах («родимых чертах») их политической, социальной и экономической организации. Они напрямую и все более прочно интегрировались в мировой рынок, диктовавший свои условия, а потому подвергались неизбежной модернизации. Но модернизировались они, а точнее приспосабливались к «вестернизации» и «европеизации», тоже по-своему — используя старые традиции и принципы, свидетельством чего было широкое распространение каудильизма (в Бразилии — коронелизма624).

А как же развивалась в новых условиях духовная культура, являющаяся важнейшей составной частью любого цивилизационного комплекса и специфическим (внешним) выразителем его внутреннего состояния? На мировоззрении белого населения по-прежнему сказывалась двойственность (европейско–американская) его культурной самоидентификации. В соединении с горячим желанием поскорее войти в число «цивилизованных» стран мира она стимулировала тягу к тотальной «европеизации» латиноамериканских обществ. После длительной войны с Испанией речь, естественно, уже не шла о сближении с «материнской» культурой.

Как ни призывал венесуэльский просветитель А. Бельо свято хранить «испанское культурное наследие, которое является также и американским»625, к мыслителю мало кто прислушивался, за исключением разве что убежденных консерваторов. Восхищенные взоры были обращены к Англии и Франции626. Первая привлекала техническим прогрессом и растущей экономической мощью, а вторая — производством предметов роскоши, образом жизни, достижениями в развитии общественной мысли и искусства. Пароходы уже преодолевали Атлантику всего за две недели. И в Америку в огромных количествах доставлялась научная и художественная литература, которой комплектовались огромные библиотеки, а также журналы и газеты, имевшие многочисленных подписчиков. Париж стал настоящей духовной столицей для латиноамериканских интеллектуалов, старавшихся посетить его при первой же возможности. А латиноамериканские газеты пестрели объявлениями о «поступивших только что из Европы» разнообразных товарах: одежде, шляпах, винах, духах, посуде, мебели и т. п.627?