Мальчик из контейнера

— Я тоже думал об этом, — уже посерьезнев, подхватил Саша, — и тоже мысли на раскоряку. Думаю, все это происки Всевышнего. Он заложил в человека эту вечную войну. Первобытный человек отнимал у слабого кусок мяса; одно племя отнимало у другого добытого мамонта; жители одного острова грабили жителей другого; княжества грабили соседей, брали в плен, в рабство; белые против коричневых; Христиане против мусульман; социализм против капитализма, и так бесконечно. По волчьему закону! По закону хищника! И теперь превратить хищника в ягненка, в зайца возможно ли?

Долго бы, наверное, вели беседу мать с сыном, да зазвонил телефон. Это был Коля. Разговор можно назвать банальным, если бы не одно «но» — рядом с ним находилась Кира. Ее слова не назовешь кладезем мудрости, но… Они изменили все вокруг. Солнца стало больше, воздух посветлел, птички веселее защебетали, даже мама стала моложе и улыбчивее.

— Кира, я тебя люблю, — прошептал Саша в трубку, когда мама вышла из комнаты.

— И я, — ответила Кира.

— Что же нам теперь делать? — спросил Саша, а ощущение такое, что в мире никого, кроме них, нет.

— Ничего не надо делать, — ответила Кира.

— Но…

— Ничего пока не надо делать, — повторила Кира. — Иначе можно вспугнуть то, что к нам пришло.

— Я не знаю…

— И я мало что теперь понимаю.

— Я знаю, что не смогу…

— Подождем.

— Чего ждать!

— Да все может случиться за один только год.

— У меня ничего не может случиться!

— Вот и прекрасно! Будем стремиться не потерять то, что есть у нас.

— С кем это ты разговаривал? — спросила мама, войдя в комнату.

— Это те мальчик и девочка, о которых я тебе рассказывал. Детдомовские.

— Я поняла, что у них все хорошо? — спросила мама, видя горящие глаза сына. «Вот и пришло то, что приходит неожиданно!» — подумала она.

— Да, все хорошо!

— А девочка эта… красивая?

— Очень!

— Чем занимается? Учится? Работает?

— Работает. В институт по конкурсу не прошла.

— Подготовка детдомовских отстает…

— Она в детдоме была до трех лет!

— Родителей бы знать. Там часто…

— Ее подбросили…

— Одни подбросили, другие подобрали, третьи…

— Мама, не надо так!

«В отца пошел, — подумала Елена Сергеевна, радуясь и огорчаясь одновременно. — Только бы не ошибся в выборе. Любовь — злая дама! Что хочет, то и творит из человека; может возвысить, но может и с грязью смешать. Как быть?»

— Я к тому, что надо быть осмотрительным, если придавать значение первым чувствам.

— Уверен, все будет хорошо! — словам Саши не поверить было нельзя. И Елена Сергеевна, мысленно попросив Всевышнего помочь ее сыну избежать ошибки в важном деле, произнесла:

— Дай-то, Боже!

Ярким солнечным днем в военный санаторий «Крым» автобус привез из Симферополя новую партию отдыхающих, прилетевших из многих уголков России. Среди этой разношерстной публики был один молодой мужчина, опирающийся на тросточку. Внешностью особо он не выделялся, не был жгучим брюнетом или ярким блондином. Каштановые волосы зачесаны слева-направо, глаза серые, нос прямой, лицо продолговатое, с выдающимся вперед подбородком, какой принято называть упрямым.

Сестра, оформлявшая документы, с большим интересом отнеслась к нему, хотя были там и такие, которым впору красоваться на сцене или покорять сердца с экранов кино.

«Майор Шевченко Николай Анатольевич, — писала в анкете кареглазая красавица-южанка, — 1975 года рождения. Летчик. Травма голени правой ноги — перелом. Холост. Рост 182, вес 75. Жалоб нет. Корпус 3, палата 15…» Вручая санаторную книжку майору, сестра мило улыбнулась:

— Отдыхайте, выздоравливайте! — сказала она. — Вам у нас понравится!

В ответ майор тоже приветливо улыбнулся сестре и поблагодарил за радушный прием.

В палате, куда вселился Николай, постояльца не было, но на кровати подушка смята, покрывало брошено небрежно по верху постели, на полочке около раковины лежали мыло, зубная паста и щетка.

— Вот ваша кровать, располагайтесь, — указала на кровать около окна сестра, приведшая его в палату. — Если что-то вам понадобится, обращайтесь к дежурной по этажу. Хорошего отдыха!

Соседом оказался капитан-ракетчик. Заявился он перед самым обедом. Лицо красное, на черной от загара шее золотой крестик.

— Вот и сосед объявился! — улыбаясь, как старому знакомому, объявил он с порога. — Думал, никого не подселят до выписки, а подселили.

Подал Николаю руку, представился:

— Алексей. Можно просто — Леша. Мы здесь как в бане или на охоте.

— Николай! — услышал в ответ.

— Из каких мест? — спросил Алексей, вынимая из полиэтиленовой сумки мокрые плавки и полотенце.

— Дальний Восток.

— Совсем дальний?

— Совсем.

— Артиллерист? Танкист? Замполит?

— Летчик.

— Понятно, — протянул Алексей. — Бомбер или транспортник?

— Истребитель.

— Понятно. Командир звена?

— Эскадрильи.

— Ух, ты! — удивился Леша.

— Так уж получилось, — развел руками, улыбнувшись, Николай.

— Скажу, неплохо получилось.

— Как знать.

— Да, сейчас ничего прогнозировать нельзя, — согласился Леша, надевая шорты. — Самое плохое время для иностранной разведки.

— Почему для иностранной, а не нашей? — удивился Николай.