Мальчик из контейнера

— Может, я чем-то смогу вам помочь? — не хотелось Вале отпускать этого человека, не выяснив до конца причины его дурного настроения. — Говорите, не бойтесь.

— Я не боюсь, — продолжал улыбаться Николай, — привык решать свои проблемы, не привлекая ни родных, ни близких.

— А какая у вас проблема? — не отступала Валя.

— Нет у меня проблем. Я просто так сказал.

— А почему тогда вы такой невеселый?

— Я всегда такой. Серьезный. Иначе бы меня командиром не поставили, — сгустил морщинки у глаз Николай.

— Командиру нельзя смеяться?

— Можно. Только после всех.

— Он что, шуток не понимает? Все смеются, а он нет.

— Да, он такой тупой. Пока до него дойдет, то уже и смеяться расхочется.

— Интересно. Как же он командует умными?

— А так: пока он придумает что-то, то уже и не надо это выполнять, оно само по себе сделалось. А все командиры, которые выше, думают, что это его, глупого командира, заслуга. Ордена ему за это, почет, уважение, должности… Вот так!

— Но вы же не такой?

— Такой. Даже хуже. Вот стою и отрываю от дела красивую девчонку!

— Тоже мне скажите! — махнула Валя ручкой и вся зарделась от счастья. — Какая же я красивая, если вы не смотрите даже в мою сторону.

— Смотрю, Валюша, смотрю, налюбоваться не могу! Сбросить бы мне десяток лет, я бы рискнул попросить руки у тебя.

— Ой, да ну вас! Смеетесь.

Открылась дверь столовой, вышла заведующая в фойе, глянула на Николая, потом на Валю.

— У тебя там люди за столом ждут, скоро ложками по тарелкам стучать будут, а ты тут, — сказала заведующая. Снизу вверх окинула взглядом Николая. Хлопнула сердито дверью.

— Я побегу, — сказала Валя, — а то уволит меня. Приходите вечером на аллею. Сразу после ужина.

— Обязательно приду, — улыбнулся Николай.

Прошло одиннадцать дней, а видимых улучшений не замечалось. Николай и прислушивался, и приглядывался к своей своенравной ноге, но ничего особенного не отмечал. Бывало, кольнет что-то в стопе, засвербит, и сразу мысль: «Пробило! Пошел процесс!» Но скоро становится, как и прежде. Онемение пальцев, боль в пятке. Доктор молчит, водит бровями по лбу, кривит рот, ничего толкового не говорит, кроме своего: подождем еще.

Одна отрада — встречи с Валей. Николай ждет ее на скамье в аллее, она спешит, издали улыбаясь и помахивая рукой. Разговоры простые, но для него неутомительные. Часто он смеется, не выказывая этого смеха, над наивными рассуждениями девушки, не расставшейся пока с детством.

Как-то при разговоре Николай рассказал ей о неудачном лечении с помощью мумиё, на которое были большие надежды.

— Может, просроченное оно? — выдвинула предположение Валя о качестве лечебного средства. — Пока добывали, потом неизвестно как оно хранилось; может, разбавили чем? — И пообещала спросить у одного отдыхающего за одиннадцатым столиком. — Он, наверное, киргиз, лицо у него такое… круглое совсем, — очертила она в воздухе круг. — Спрошу, какое оно, настоящее мумиё, сколько стоит в Киргизии? — Спросила, оказалось, что киргиз за одиннадцатым столиком вовсе не киргиз, а бурят, о мумиё слышал, но не видел.

— У моей подруги в Киргизии живет сестра, мы ей напишем, и она нам вышлет хорошее мумиё, — заверила Николая добрая фея.

За пять дней до окончания путевки сделали новый снимок. Врач, изучая его, с нескрываемой радостью заявил:

— Ну вот! Повезло всё же тебе, летун! Поры и пустоты заполняются, а наросты рассасываются.

Николай не мог скрыть радости.

— Продолжайте лечение в той же манере, мумиё применяйте только то, что я вам дам. Имейте в виду, что мошенники продают за меньшие деньги, но в том гудроне только запах мумиё. Не рискуйте. — Доктор пристально посмотрел на Николая.

Деньги Николаю выслал начальник штаба полка майор Гзиришвили, но они где-то задержались. Доктор, не раздумывая, отдал мумиё Николаю, рассказал и показал, как его приготовить для употребления. Николай написал расписку на имя Вали на получение перевода, если он будет, заверил ее в администрации санатория и, таким образом, скрепил ниточку связи с девушкой, ставшей ему самым близким человеком.

В аэропорту Симферополя провожала Николая Валя. Она отпросилась у заведующей, заверив, что за нее поработает подружка, Анфиса.

Заведующая посмотрела нехорошим взглядом на боящуюся отказа девчушку, хмыкнула:

— Разрешаю. Потом отработаешь.

До регистрации час времени. Только час! Целый час! В этот час надо вложить все, что крайне необходимо: любовь, надежду, горечь расставания, радость предстоящей встречи…

— Вот, Валюша, и пришло время расставаться, — глядя на съежившуюся девчушку, похожую на беззащитного воробушка выпавшего из гнезда, сказал Николай. — Мне было хорошо с тобой, и в этом нет ничего удивительного. Ты замечательный человек, я всегда буду тебя вспоминать — знай это. Будет желание — напиши, адрес мой у тебя есть.

Валя часто заморгала, глаза ее наполнились слезами, она хотела что-то сказать, но не смогла, и уткнулась лицом ему в грудь. Послышались частые всхлипывания.