Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова

Клаша представляла его совсем другим. Побывать за кремлевскими стенами ей до этого не удалось. Проезжая мимо в трамвае, она видела только огромные золотые купола церквей и соборов, похожие на луковицы, да зеленые крыши строений. Она не раз слышала, как Надежда говорила, что в Кремле есть Царь-пушка и Царь-колокол. И Клаше казалось, что в Кремле все должно быть огромных размеров.

Теперь, сидя на грузовике, она с любопытством и удивлением оглядывала самую обыкновенную площадь и желтые длинные здания, похожие на обычные казармы.

Вдоль одного из них на каменном постаменте стояли старинные пушки с тонкими, смешными дулами. Около пушек пирамидами, словно яблоки в фруктовом магазине, лежали чугунные ядра.

Площадь была полна людей. В шинелях, в морских форменках, в кожанках, в ватниках и в черных суконных куртках, они стояли с винтовками в руках и оживленно переговаривались.

Иные торопливо пробегали по площади, скрываясь в воротах одного из каменных длинных зданий.

То и дело раздавались радостные приветствия:

— А! Прохоровцы!

— Гужоновцам почтение!

— Ивановским ткачам!

— Здорово, питерские моряки!

К дяде Семену и Миронину подошли несколько матросов, красногвардейцев и пожилой военный в солдатской папахе и в полушубке защитного цвета.

— Здравствуйте, товарищи! От Никитских ворот? — спросил военный.

— От Никитских. Здравствуй, товарищ комиссар! — ответил Миронин.

Комиссар стал о чем-то его расспрашивать и неожиданно повернулся в сторону грузовика.

— А это чья девочка?

— Это моя племянница, — ответил Семен.

— Она у нас раненых перевязывала, в разведку ходила, — сказал Миронин.

— Вот она какая, наша молодежь! — улыбнулся комиссар и пристально посмотрел на Клашу.

Клаша вспыхнула. Потом комиссар сказал что-то Миронину, указав рукой вправо, и пошел к желтым зданиям. Все пошли вслед за ним.

— Клаша, слезай! — крикнул Семен.

Она спрыгнула с грузовика и побежала догонять дядю.

Площадь здесь слегка поднималась в гору. Все вошли в узкий пролет между зданиями и свернули вправо. И здесь Клаша увидела огромный дом с толстыми белыми колоннами. Стекла в доме были разбиты пулями. Одна из колонн была наполовину разрушена, и на земле валялись куски кирпича и штукатурки.

— Николаевский дворец! — сказал комиссар. — Здесь юнкерье и офицеры наших пленных расстреливали. От пятьдесят шестого полка только двадцать человек уцелело.

Клаша но успела разглядеть дворец. Они свернули по узкой дорожке, вымощенной каменными плитами, к высокой красной церкви с белыми наугольниками. Возле церкви ходили часовые с винтовками.

— Вот и Чудов монастырь! Пришли! — сказал комиссар.

Монастырская церковь оказалась темной и тесной. Пахло ладаном, свечами и солдатскими шинелями. Большой золотой иконостас, темные, нахмуренные лица святых с круто изогнутыми бровями, зажженные стеклянные цветные лампады перед иконами, бархатные ковры и дорожки на каменном полу — все было как в обычной церкви. Невдалеке от входа, около круглой колонны, густо увешанной иконами, стоял часовой — матрос.

— Подождите, товарищи, здесь, — сказал комиссар и пошел к царским вратам.

Все остановились у амвона. Клаша стала рядом с дядей Семеном, разглядывая темный старинный иконостас и золотые тяжелые ворота, наглухо закрытые и задернутые изнутри шелковой красной занавеской.

Комиссар подошел и открыл их настежь. В глубине алтаря, отделанного позолотой, Клаша увидела офицеров и юнкеров. Их было человек пятьдесят.

— Выходите по одному! Мы пленных не расстреливаем, — сказал комиссар.

Офицеры, скучившись, молча стояли в алтаре, не двигаясь с места. Никто не хотел выходить первым.

— Ну, долго вас упрашивать? — повысил голос комиссар.

В ответ в алтаре зашевелились, зашептались, и кто-то взволнованно закашлял.

Первым вышел смуглый офицер в коричневом френче, с Георгиевским крестом. На его плечах торчали белые нитки, — видно, он наспех оторвал свои погоны.

— Товарищ, отведите арестованных в Николаевский дворец, — сказал комиссар матросу.

Один за другим медленно и нехотя выходили офицеры и юнкера из алтаря. Небритые, в помятых шинелях, а многие без фуражек, арестованные старались глядеть в сторону.

Но иные, засунув руки в карманы, шагали с независимым видом и даже пытались презрительно улыбаться.

И вдруг Клаша рванулась вперед.

— Ты чего? — спросил дядя Сеня.

— Хозяин, Юрий Николаевич, — шепнула Клаша.

И действительно, из алтаря шел полковник Зуев. Высокий и прямой, он шел, вздернув голову. Небритое худое лицо его выражало раздражение и брезгливость. Он шел с таким видом, точно его оторвали от важного и срочного дела бедные просители. На его плечах блестели полковничьи погоны. Серая офицерская шинель была застегнута на все пуговицы.

Дядя Сеня шагнул к полковнику и загородил ему дорогу.

— Вот мы и встретились, господин полковник!

Полковник вздрогнул и остановился. Он узнал Семена.

— Тебя не спрашивают, болван! — сказал он с ненавистью.

Дядя Семен не помня себя бросился на полковника и рванул его за шинель.

— Товарищ Мурашов! Призываю к революционному порядку! — крикнул Миронин срывающимся хриплым голосом.