Мальчик как мальчик

Господи, как я устал от этой черноты, думал я. Как хочется увидеть солнце. Хоть какое-нибудь солнце. Хоть на миг. А потом можно и ослепнуть.

– Не дождешься, – сказал W. – Его нет. Ты его тоже придумал.

– Заткнись, – прошипел я. – Вонючий вирус.

– Что-о?

Воланд потемнел лицом. И шагнул ко мне, шевеля пальцами, как профессор Мориарти из советского фильма.

Тут-то я и выпалил первое, что пришло в голову:

– Спокойно, Маша, я Касперский!

Он застыл и выпучил глаза. И я ударил его в лицо ладонью.

Под рукой что-то хрустнуло, и весь он как-то неловко дернулся, взмахнул руками, поскользнулся на мокром полу – и полетел спиной вперед прямиком в туалетную кабинку; там он врезался затылком в бачок, перевернулся набок и заелозил, силясь подняться. К черту, подумал я. Шагнул к нему, ухватил за сальный пони-тэйл и макнул головой в унитаз, а сам нажал на рычаг слива. Поток воды с шумом выплеснулся мне на брюки, и стало холодно; скрюченные пальцы моего друга цеплялись за бортики унитаза, и фальшивый бриллиант совершенно погас (батарейка подмокла, подумал я). Вдруг решившись, я сорвал перстень с его пальца – и кинул в бурлящую глубину.

Бриллиант вспыхнул в последний раз, рассыпав искры, и все кончилось.

На полу у моих ног лежал знакомый официант – похоже, без сознания. Из рассеченной губы текла кровь. И еще он был мокрый по пояс.

Я нагнулся над ним. Он тихонько застонал и открыл глаза.

– Эй, – позвал я. – Вы живы?

– Голова, – пожаловался он. – Голова болит. Блин, надо же было так рухнуть. На ровном месте. Сегодня весь день какой-то тяжелый.

– Бывает, – сказал я и протянул ему руку.

Он встал на ноги. Шатаясь, подошел к умывальнику. Пригладил волосы перед зеркалом. Прислушался.

– Не люблю поэтов, – пробурчал он. – Зала все равно не собирают. По кухне выручки ноль, зато пол вечно пивом залитый. Чтоб я еще хоть раз во вторник вышел… никакого здоровья не хватит…

Я усмехнулся.

Зашел в кабинку. Довольно долго возился с молнией. Потом, наконец, сделал то, что давно хотел сделать.

Бачок с шумом и скрежетом наполнялся водой. Фаянсовая крышка была надета на нем набекрень, грозя вот-вот свалиться. Я осторожно приладил ее на место.

– Ну, я пойду, – сказал за спиной официант. – А вам спасибо. Напитки за счет заведения.

Оставшись один, я огляделся. На полу все еще белела бумажка с текстом. Была она теперь мокрой и грязной, будто кто-то наступил на нее и хорошенько проехался по полу.

Я поднял ее. Сполоснул под краном. Бережно разгладил и положил на край умывальника.

Меня больше не тошнило.

Когда я вернулся в зал, там уже не было никого; только охранник уносил куда-то огнетушитель. Над мокрой сценой горело тусклое аварийное освещение.

Официант приблизился и улыбнулся. Выглядел он посвежевшим. Даже рубашку успел сменить.

– Скоро закрываемся, – виновато проговорил он. – Через полчаса мосты сведут, так что уедете. Вам такси вызвать?

– Сам доберусь, – сказал я. – До встречи.

За серой железной дверью было свежо и почему-то пахло морем. Сумрак белой ночи таял на глазах: где-то там, за высокими жестяными крышами, уже взошло солнце. В тесном скверике цвела сирень и верещали воробьи. За ними, прячась в тени кустов, следил рыжий котенок. Бомж выполз из подворотни, окинул меня пустым взором и побрел вдоль кирпичной стены по утренним своим делам.

Я сделал шаг по солнечной дорожке. Котенок выскочил из засады, зафыркал и выгнул спину, желая меня напугать. Мне стало смешно. Я заметил с удивлением, что совершенно не пьян. Ночь кончилась, и ночные вопросы больше не требовали ответов.

Сквозь щель меж домов виден был петропавловский шпиль. Солнечные молнии били в него и разливались расплавленным золотом. Сунув руки в карманы, я отправился туда. Я вдруг ощутил себя абсолютно свободным. Нет, я не поеду на такси, думал я. Скоро откроют метро. Мне все пофигу, я больше не боюсь спускаться под землю. Я сяду на «Горьковской», а оттуда по прямой, как стрела, синей ветке, – полечу домой. И когда на станции «Купчино» поезд вылетит из тоннеля на свет, я чуть не ослепну с непривычки. И даже внезапно поверю, что у этой истории еще может случиться счастливый финал – вот бы не ошибиться?

* * *

Солнце начинало припекать, и лужи таяли на глазах. Ветерок тревожил листья тополей, ветерок приносил с разных сторон знакомые запахи – перепрелой земли, мусора и свежесваренного кофе. Грузовая «газель» неспешно катилась к торговому центру. «Газель» на белом боку везла рекламу:

M&M’s. В любом месте веселее

Я посторонился и подождал, пока она проедет. Знакомые высотки обступили меня. В окнах верхних этажей отражалось солнце.

Прищурившись, я смотрел на крыльцо своего дома. Интересно было бы встретить здесь тебя, думал я. Таким, как раньше, в белых кедах и растрепанным. Будто ничего и не случилось. Просто так, в порядке продолжения чудес.