Маленький лжец

Он жил здесь вот уже три года, с тех пор, как вся жизнь, выстроенная им в Штатах, рухнула. Удо вызвали в офис Картера. Сенатор сообщил ему, что кто-то из управления того старого еврея в Вене распространяет фотографию Удо с нацистского марша в Чикаго вкупе с ещё одним снимком военных лет, на котором он запечатлён в форме СС. В офис сенатора уже позвонил один журналист, знавший Удо в лицо.

– Конечно, мы всё отрицали, – сказал Картер. – Заявили, что фотографии ничего не доказывают. Что личность не подтверждена. Всякое такое.

– Хорошо, – ответил Удо.

– Но, – Картер понизил голос, – тебе нельзя здесь оставаться.

– В каком смысле?

– В том смысле, что они близко подобрались. В том смысле, что ты можешь сорвать мне всю программу.

– Хочешь, чтобы я уехал из Вашингтона?

Картер покачал головой.

– Не из Вашингтона. Из страны.

– Что? Когда?

– До завтрашнего утра.

* * *

Вот так Удо Граф во второй раз в своей жизни оказался в бегах. Прихватив всего один чемодан с ценными вещами, которые успел собрать за ночь, он на рассвете вылетел в Нью-Йорк, а там пересел на рейс до Рима. Не забрал документы из офиса. Не попрощался с женой. Он стал призраком. Когда в офис Картера пришла полиция, сенатор рассказал, что неделей ранее уволил человека по имени Джордж Меклен по личным причинам. О его прошлом Картеру было известно лишь то, что Меклен эмигрировал из Бельгии и добросовестно трудился на своём посту. Где он находился теперь, сенатору было неизвестно.

Удо пришлось четыре месяца сидеть в хостеле в пригороде Рима, пока его итальянские знакомые делали ему новую личность. Та же подпольная организация, которая помогла ему сбежать после войны, по-прежнему имела итальянскую ячейку, хоть и не была уже такой могущественной, как прежде. В конце концов Удо продали итальянский паспорт, однако на это потребовалась огромная сумма, которую Удо выскреб из своего сейфа. Его «прикрытием» стала работа в тирольских Альпах на производстве фасованного мяса, где не требовалось знание итальянского. Он мёл полы и отслеживал посылки. Такая низкоквалифицированная работа терзала ему душу.

Каждый новый день, проведённый в ссылке, казался Удо потраченным напрасно. В Вашингтоне он к чему-то стремился. Имел деньги. Влияние. Благодаря всем грязным поручениям имел рычаг давления на Картера и планировал нажать на него, когда подвернётся подходящий момент.

А теперь он был лишён всего – и это стараниями старого еврея из Вены и Брата, как крысу, загнавшего Удо в канализационный люк. Что ж. Крыса тоже умеет охотиться. А в соответствующих обстоятельствах может и убить. Удо размышлял о том, как избавиться от этих двоих, с тех пор как его самолёт вылетел из Вашингтона.

Удо снова взглянул на дату в календаре. 15 марта. Он получил письмо с вырезкой из греческой газеты, где говорилось о церемонии по мёртвым евреям в Салониках и об ожидаемых почётных гостях. Имена Охотника за нацистами и Брата были обведены красным цветом, а на полях, очевидно, одним из его скрывающихся товарищей-нацистов, от руки было выведено два немецких слова.

Beende es.

«Покончи с ними».

Удо подошёл к полке и взял бутылку бренди. Салоники? Как хорошо. Этот город был свидетелем его прекрасной работы, а теперь станет местом его коронации. Убийство Охотника за нацистами облегчит судьбу тех, кто по-прежнему скрывается. И тогда можно будет вылезти из нор. Занять своё почётное место под солнцем.

Удо открутил крышку и сделал ещё один глоток. Потребуется маскировка. И пистолет. У него уже подготовлено и то, и другое.

Дорога каждого

Если слова – мерило того, насколько глубоко люди ценят что-либо, тогда вы, должно быть, очень мной дорожите. Только подумайте, сколько у человечества есть выражений с Правдой.

«Честное слово». Или «могу я быть с вами откровенен?». «Смотреть правде в лицо», «если честно», «по правде говоря», «правда в том, что…», «горькая правда», «прописная истина», «что правда, то правда…»