Маленький мудрец

Меня привезли на окраину парка в Царицынские конюшни. И самым пошлым образом заперли в стойло. Естественный запах конюшни напоминал о цирке. Это как-то утешало. Открылась дверь, вошел лектор Семен Семенович. Он был без дурацкого балахона – в джинсах и майке. Видимо, он только что сполоснулся под краном: редкие волосы были мокрыми, капельки влаги виднелись на худой морщинистой шее. Мне тоже захотелось умыться и напиться воды. Я сказал ему об этом.

– Валера! – удивился он. – А что ж ты не возмущаешься, что над тобой учинили это, как его, насилие?

Я пожал плечами:

– А что толку?

– Ну, ты даешь!

– По-моему, это ты даешь, Семеныч!

– Короче: меморандум хачиков – где?

– Короче: если я у тебя пленный, отведи меня в туалет и дай напиться, хотя бы из крана. После этого я отвечу на твои вопросы.

Лектор грязно и длинно выругался, но взял меня за руку и повел.

– Только безо всяких, как его, антимоний: я с тобой рядом вплоть до унитаза включительно. А то сиганешь в какую-нибудь щель. Знаем мы ваши жидовские штучки!

Хорошо, что одна рука у меня оставалась свободной, и я смог покрутить пальцем у виска.

Умывальник был высоковат, что глупо, потому что у них же и дети занимаются в конюшне, не только взрослые! Но я справился – мне не привыкать – и напился из горсти, и умылся до половины, сняв майку. Майку не стал надевать на мокрое тело, нес в руке.

Лектор водворил меня обратно в мой каземат. Сидеть там было не на чем. Лошади, как известно, обходятся без мебели, и мы с лектором стояли друг напротив друга, как дураки.

Я спросил:

– Семен Семеныч, а где мой велосипед? Его, надеюсь, подобрали?

К моему удивлению грубиян Семен Семеныч смутился:

– Мы, это, как его, другой тебе купим…

– Не пойдет, – возразил я. – Мой велосипед дорог мне, как память.

Что было правдой.

Тут лектор разъярился не на шутку:

– ……………………………………………., – начал он в сильном запале, если не сказать – в гневе. И закончил, чуть ли не задумчиво:

_…………………………………………….I

Я подумал, что если он так начинает свои лекции в профашистских аудиториях, то наверняка пользуется успехом.

– Ты, парень, не понимаешь, это, как его, с кем имеешь дело? У нас ведь не заржавеет…

Тут его красноречие вылилось в простой вопрос:

– Так где, мать твою, это, как его, меморандум? Я сводил тебя в сортир, теперь, это, как его, выкладывай!

– Да нет у меня никакого меморандума, какой еще меморандум?

– Не финти!!

Я вынул из кармана шортиков «жучка»:

– Так значит, это ваша работа?

– Дай сюда, – сказал Семен Семеныч. – Они тоже не бесплатно достаются.

Я отдал. Он спрятал изделие в карман и опять протянул руку:

– Меморандум:

– Нету.

– А обыщу?

Я уже высох после умывания, поэтому натянул майку.

После чего молча поднял руки.

Лектор Семен Семеныч не счел за труд присесть на корточки и ощупать меня своими большущими-худющими ладонями.

– Правда, что ли, – нету?

– Правда.

– А где же он? Ты же, это, как его, договаривался по телефону!

– Да не передавал мне никто ничего! Не успели, наверное, передать – вы ж меня схватили!

– А этот на желтом велосипеде – чего ты за ним гнался?

– А я за ним не гнался. С какой стати мне гнаться за кем-то! Сам посуди, ты же умный, – сердито сказал я. Просто подъехал ко мне человек, пошутил, что у нас велосипеды одного цвета, и все. Я отошел, а когда вернулся, его уже не было.

– А ты гнался за ним, гнался!

– Не за ним я гнался! Я летел просто куда глаза глядят: мне было страшно.

– С чего это?

– С того, что во время потешного боя взаправду убили одного парня. Я видел, стрела настоящая, с металлическим наконечником, она торчала у него из шеи!

Лектор резко изменился в лице.

– Что за парень?! – заорал он. – Молодой?

– Да, молодой. В черной майке, здоровый такой…

– Стрижка, – перебил он. – Стрижка какая?

– Короткая. Но сейчас многие…

– Прозевали! – почти зарыдал лектор. – Говорил же, нигде не появляться разгильдяям!

Он сжал правую руку в кулак, и я подумал, что будь под рукой, например, стол, он наверняка проломил бы в сердцах столешницу. Но стола под рукой не было, не было вообще ничего, из предметов был только я, но обрушивать мощь своего гнева непосредственно на мою голову он не захотел. Может быть, понимал, что в отличие от стола я могу увернуться. Однако, сгребя своими лапищами мою несчастную детскую майю, – , рывком поднял меня до уровня своих глаз и прорычал, брызжа слюной:

– Номер телефона, живо! Кому ты звонил в этот гребаный СВС!