Маленький цветочный магазин у моря

Глава 16

Барвинок – хрупкие воспоминания

Мы с Чарли несемся, как два школьника – строго говоря, Чарли и есть школьник, но мне сейчас не до этого, – вдоль порта, через город, вверх по Пенгартенскому холму, туда, где над бухтой Сент-Феликса высятся скалы.

Знаю, что не следовало бы удирать в день открытия, но останься я еще ненадолго в толпе среди цветов, и меня вырубило бы. Такое уже случалось, и я не хочу поднимать суматоху. Довольно того, что у меня есть эти пунктики – не хватало еще их афишировать. Пятнадцать лет справляюсь сама, не считая чудика-психолога, и ни с кем делиться не намерена.

Ветер на скалах порывистый и сильный, и я все время убираю волосы с лица, чтобы видеть дорогу. Ну и пусть: главное – дурнота отпустила. На самом деле полегчало, как только мы припустили от магазина.

– Куда мы идем? – спрашиваю я Чарли, когда мы взбираемся вверх по тропе, уводящей от Сент-Феликса, и он сворачивает к морю.

– Увидишь, – говорит он. – Только осторожно, тут земля осыпается.

Я останавливаюсь, чтобы оглядеться по сторонам. Мы на распутье: одна тропа уходит к замку Трекарлан, другая тянется вдоль скал.

Я колеблюсь, не зная, куда свернуть. С замком у меня связаны особые воспоминания, обязательно надо выкроить время, чтобы туда наведаться. Это же совсем близко.

Но Чарли сворачивает с тропы и спускается по склону, поросшему травой. Я иду следом, внимательно глядя под ноги. А когда поднимаю глаза, то обнаруживаю, что Чарли исчез.

– Чарли! – кричу я. Куда он подевался?

Я уже успеваю вообразить изувеченные останки у подножия скал, когда раздается голос:

– Поппи, спускайся сюда!

Мне видна сверху только белобрысая макушка.

– Как ты туда забрался?

Я сажусь на траву и свешиваюсь вниз, высматривая, где он.

– Посмотри левее, – отзывается он. – Там в скале выбиты ступени. Спускайся по ним, только осторожно.

Я смотрю туда, куда он указывает, и действительно вижу подобие сбитых ступеней, густо поросших травой и дикими цветами.

Цепляясь за пучки травы, я осторожно спускаюсь вниз. Приходится каждый раз тщательно выбирать, куда ставить ногу. Мы в опасной близости от края, а внизу среди волн угрожающе поднимаются заостренные камни. И только сойдя с последней ступени на ровную землю, я решаюсь как следует оглядеться.

– Ого! – вырывается у меня. Оказывается, мы с Чарли стоим на узенькой ровной площадке, притулившейся к скале. – Это изумительно!

Но поражает не только эта площадка, скрытая от посторонних глаз, но и открывающийся вид.

Из этого тайного уголка на многие мили вдаль видны лишь ярко-синее море да голубое небо над ним.

– Обалденно, – говорю я, не сводя глаз с панорамы моря. – Как ты нашел это место? Случайно?

– Да.

Чарли по-турецки садится на сухую охапку папоротника, оставленную, видимо, для удобства тех, кто захочет подолгу любоваться видом отсюда. Я устраиваюсь возле него.

– Когда мама умерла, мне хотелось держаться от всех подальше. Однажды бродил, не зная, куда деваться, и нашел этот уголок.

– Удачно, – ляпаю я и тут же чувствую себя полной дурой. Вечно что-нибудь брякаю в таких ситуациях. – В смысле нам всем нужно такое убежище, когда теряешь кого-то дорогого.

Чарли косится на меня.

– Так ты тоже, да?

– Что?

– Кого-то потеряла?

Я колеблюсь мгновение, но тут же выкручиваюсь.

– Да, бабушку. Я потому и приехала в Сент-Феликс.

– Да, конечно, – кивает Чарли. – Твоя бабушка. Я забыл, извини.

Несколько минут мы молча смотрим на чаек, кружащихся над волнами и время от времени стремительно кидающихся вниз за добычей.

– Так почему ты не любишь толпу? – спрашивает Чарли. – Тебе же явно стало плохо там, в магазине.

– В детстве был несчастный случай, связанный с толпой. С тех пор у меня фобия.

– Ясно. – Чарли призадумывается. – Так вот почему оказалось так легко тебя увести.

– Наверное. И это, и много всего.

– Не хочешь выговориться? – Чарли произносит это с таким же трудом, с каким, я заметила, он только что упоминал свою маму. – Знаю, так обычно спрашивают. Это не означает, что кто-то готов тебя слушать, но так принято.

Я улыбаюсь.

– Не хочу. Наговорилась за эти годы. Не скажу, чтобы это помогло.

– Мне тоже, – говорит Чарли. – После мамы нас долго таскали по консультациям. – Он криво усмехается. – На Бронте подействовало, но она была младше. Насчет папы не знаю, он все держал в себе. Ему это вообще свойственно. Думаю, Майли помогла ему лучше любого специалиста.

– Правда?

Я задумываюсь о Джейке и Майли. Кажется, они обожают друг друга.

– Да, могу только сказать спасибо тете Кейт и дяде Бобу из Штатов. С папой было совсем худо, пока они не предложили ему взять Майли. Когда она вошла в нашу семью, не только ему, нам всем полегчало. С того дня мы начали приходить в себя. И это благодаря обезьянке.

– Она такая милая.

– Это Майли-то? – Чарли усмехается. – Попробовала ты с ней ужиться! Я думал, Бронте одна такая упертая.

Я ухмыляюсь.

– Бронте еще ничего. Видел бы ты меня в ее годы.

– Бунтарка, да? – Чарли подмигивает. – Тебе ведь понравилось, когда я тебя так назвал?

– Я была куда хуже твоей сестры, это точно.