Мамка-кормилица

На другой день Колояровъ похалъ къ доктору Федору Богдановичу.

XIV

Колояровъ зналъ, что доктора Федора Богдановича Кальта застать дома можно было отъ часу дня до двухъ часовъ, когда онъ принималъ на дому частныхъ больныхъ, или въ девять часовъ утра, сейчасъ посл того, какъ онъ всталъ съ постели и пилъ свой кофе. Хоть и вполн обрусвшій нмецъ, родившійся и воспитавшійся въ Россіи, Кальтъ былъ очень аккуратенъ. Ровно въ девять съ половиной часовъ утра онъ уходилъ въ больницу, гд состоялъ старшимъ ординаторомъ, и ради моціона шелъ пшкомъ. Въ больниц онъ осматривалъ больныхъ, бесдовалъ съ младшими ординаторами, назначалъ лекарство, съдалъ въ контор казенный завтракъ, въ большинств случаевъ состоявшій изъ бифштекса или телячьей котлеты и, запивъ его чаемъ, въ первомъ часу дня возвращался также пшкомъ домой, гд принималъ больныхъ, а посл двухъ часовъ уже длалъ визиты, навщая своихъ паціентовъ, на своей лошади. Кальтъ былъ вдовецъ и хотя держалъ, кром лакея, и кухарку, но обдалъ дома рдко, а все больше у знакомыхъ, которыхъ у него было множество, или въ клуб. Онъ былъ страстный любитель игры въ винтъ и почти каждый вечеръ игралъ гд-нибудь въ карты. Жилось ему хорошо. Онъ былъ акушеръ, считалъ себя спеціалистомъ по женскимъ и дтскимъ болзнямъ, но не брезговалъ и другой практикой въ знакомыхъ семьяхъ.

Колояровъ, побывъ съ утра немного у себя въ департамент и перелистовавъ въ кабинет два-три дла, пріхалъ къ доктору Кальту во второмъ пасу дня. У подъзда Кальта уже стояла докторская лошадь, запряженная въ сани съ медвжьей полостью и съ кучеромъ на козлахъ, у котораго сзади, на поясниц, около кушака, были прикрплены часы.

„Дома еще Федоръ Богданычъ, не ухалъ“, — подумалъ Колояровъ, увидавъ докторскаго кучера, вошелъ въ подъздъ и сталъ взбираться по лстниц Какъ врачъ-практикъ, Кальтъ очень хорошо понималъ, что ради привлеченія къ себ амбулаторныхъ паціентовъ, ему не слдуетъ жить высоко, а потому квартира его была въ бель-этаж. Лстница была хорошая, отлогая, съ каминомъ и статуями. Квартира была меблирована роскошно. Кальтъ и тутъ понималъ, что роскошью квартиры онъ поднимаетъ себ цну.

— Есть кто-нибудь у доктора? — спросилъ Колояровъ пожилого лакея, который зналъ его.

— Одна дама въ кабинет, а другая дожидается въ гостиной. Вдь уже кончаемъ.

— Мн на пять-десять минутъ.

— Да васъ они могутъ и безъ очереди принять. Я доложу, — сказалъ лакей.

— Если только одна больная на очереди, то я подожду. Зачмъ-же перебивать.

И Колояровъ вошелъ въ гостиную. Гостиная была мягкая, шелковая, свжая. Дв-три хорошенькія картинки на стн, масляный портретъ самого Кальта, старинные дорогіе бронзовые часы на камин, шкафчикъ-буль съ парой дорогихъ вазъ, піанино, китайскія ширмочки, круглый столъ съ плюшевой салфеткой и на немъ альбомы и книги въ яркихъ сафьяновыхъ переплетахъ съ золотымъ тисненіемъ. Колоярову пришлось ждать не долго. Въ дверяхъ изъ кабинета въ гостиную показался Кальтъ въ вицмундирномъ фрак и съ орденомъ на ше.

— А! Василій Михайлычъ! — сказалъ онъ, увидавъ Колоярова и подходя къ нему. — Что такое у васъ случилось? Супруга нездорова или ребенокъ?

— Все есть… — махнулъ рукой Колояровъ. — Принимайте, кто раньше меня пришелъ. Потомъ разскажу.

Кальтъ сдлалъ кивокъ сидвшей дам съ подвязанной щекой и проговорилъ, указавъ на кабинетъ:

— Прошу, сударыня, пожаловать.

Принявъ даму и выпустивъ ее изъ кабинета черезъ другую дверь, выходящую въ прихожую, Кальтъ снова появился въ дверяхъ гостиной.

— Ну-съ, что у васъ такое приключилось, мой милйшій? — спросилъ онъ Колоярова, снова протягивая ему об руки и, прибавивъ: „пойдемте въ кабинетъ“, ввелъ его къ себ.

Кабинетъ былъ зеленый сафьянный съ тяжелой рзной мебелью. На стн дв картинки изъ античной жизни и прекрасная акварель дамы брюнетки, нсколько бронзовыхъ статуетокъ, англійскіе часы съ курантами на стол, заваленномъ книгами, два рзныхъ шкафа съ книгами, стеклянный шкафъ съ хирургическими инструментами, между которыми блестли двое акушерскихъ щипцовъ, десятичные всы для взвшиванія больныхъ, акушерское кресло, большая отоманка, а посреди всего этого громадный письменный столъ.

Колояровъ и Кальтъ сли у письменнаго стола. Кальтъ раскрылъ передъ нимъ свой серебряный портсигаръ и предложилъ курить.

— Ужасное происшествіе, Федоръ Богданычъ, — началъ Колояровъ. — Происшествіе, выходящее изъ ряда вонъ.

— Кормилица сбжала? — задалъ вопросъ докторъ и улыбнулся.

— Не сбжала еще, но уходитъ. Больше трехъ дней не хочетъ оставаться. Она выходитъ замужъ за нашего швейцара. Мы уговаривали ее остаться, сулили деньги, но ничего не помогло. Не знаемъ, какъ теперь и быть. Жена въ отчаяніи. Обращаемся къ вамъ.

— Найдемъ другую кормилицу, сегодня-же найдемъ и предоставимъ вамъ, — сказалъ докторъ.

— Но вдь это должно повліять на здоровье нашего сына…

Колояровъ былъ удрученъ.

— Пустяки, — сказалъ докторъ. — Мы подгонимъ съ соотвтствующимъ ему молокомъ кормилицу. А вы вотъ выслушайте лучше, какую я вчера игру проигралъ въ клуб. Большой шлемъ, батенька, и безъ трехъ…