Маньяк и тайна древнего русского клада

– Чего так долго, Буйвол? – грубо бросил Валерий, когда наконец осознал, что «мишенью» оказался не он, а державший его на прицеле противник. – Ты, видимо, задался в последние дни исключительной целью, чтобы твоего давнего друга обязательно подстрелили? То тебя нет, когда в меня стреляют в собственном доме, то вот теперь… ты уже практически готов был прийти к моему, уже совсем остывшему, трупу. Что это такое, Ивашка, а? Не пора ли тебе уже собраться и действовать сообразно стремительно развивающимся событиям? – здесь он, вероятно, посчитал, что в настоящее время у него есть дела поважнее, чем отчитывать провинившегося, нашкодившего и, в то же время, нерадивого подчиненного, так как он, переключив свое внимание на хозяйку, небрежно бросил, – осмотри здесь все внимательно и проверь – не будет ли нам уготовано еще каких-то сюрпризов? Что-то меня начинают несколько напрягать эти внезапные появления «оловянных» солдатиков.

Большой человек, спасший своего давнего друга от уготованной ему в этом доме участи, где хотя главе ивановского преступного «братства» и не предугадывалось обязательного наступления смерти, но вполне возможно было его задержание, непременно последовавшее бы за очевидным и жестоким убийством двух полицейских сотрудников, грозившее ему никак не меньше, чем пожизненным заключением; Вацек же где-то в глубине души, конечно же, чувствовал, что обходится с верным товарищем крайне несправедливо, но он уже настолько вошел в роль обиженного и преданного друга, что ничего уже не мог поделать с вырывавшимися наружу негативными и поистине предвзятыми чувствами.

Копылин, ожидавший от своего предводителя хотя бы какой-нибудь, скажем, обычной человеческой благодарности, в очередной раз услышал только ставшие уже привычными оскорбления; поглубже вдавив голову в плечи, он, ни слова не говоря, понуро пошел исполнять отданное ему приказание; на все это нехитрое мероприятие подручному злобного главаря понадобилось не более пары, может быть трех, минут: дом был небольшой и особо осматривать было нечего. Валерий все это время держал перепуганную женщину на прицеле своего вороненного пистолета, гневно водя желваками и стремясь нагнать на очередную жертву как можно больше страха; стоит, однако, сказать, что хозяйка этого ветхого дома, видевшая, как на ее глазах беспощадно расправляются со служителями правоохранительных органов, и так была перепугана практически до последней крайности, и вся эта дополнительная мимика злобного и жестокого человека в данном случае уже была просто излишней.

– Все чисто, Босс, – доложил Иван, вернувшийся после тщательного осмотра, – какие дальше поступят мне указания? Что следует делать?

– Ты сам, что ли, не понимаешь? – прохрипел устрашающим рыком главарь. – Мы зачем сюда приехали? – грозно буркнул и, не дожидаясь ответа, сам пустился в дальнейшие разъяснения: – Правильно – захватить с собой эту бабку; а раз всем все понятно, тогда хватай ее с собой и поехали уже, куда договаривались, не то мы здесь и без того довольно «подзадержались».

Продолжая ничего не высказывать на относящиеся к нему явно несправедливые, оскорбительные высказывания, громила медленно приблизился к пожилой женщине, обозначил предполагаемый удар огромнейшим кулаком, поводил им перед ее лицом, то удаляя, то приближая обратно, после чего грубым голосом грозно, но вместе с тем простодушно предупредил:

– Скажешь хоть слово, убью… и это я уже не говорю про то, если тебе вдруг надумается закричать или позвать кого-то на помощь.

Закончив этот непродолжительный монолог, большой человек абсолютно без каких-либо видимых затруднений оторвал хозяйку с насиженного ею места и, взвалив ее довольно тяжелое тело себе на плечо, неспешной походкой отправился прочь из этого дома, стараясь тем не менее с определенной долей осторожности наступать на трещавшие под его грузным весом дощатые, полусгнившие половицы; в одном месте Иван даже почувствовал, что доска вот-вот провалится книзу, увлекая за собой и его самого, и его тяжелую ношу, и ему даже пришлось на какое-то время замереть на месте, чтобы в случае, если придется вдруг падать, совершить это по возможности перпендикулярно, без значительных изменений своего направления и дополнительных ударов о ломающуюся под его весом конструкцию; однако все обошлось, и доска, немного поскрипев, как бы раздумывая, стоит ей нарушать свою целостность либо же пока этого делать не все же не следует, видимо, решила еще послужить, оставаясь целой и невредимой, замерла в неподвижном положении, предоставив большому человеку возможность следовать дальше.