Манящая корона

Граф низко склонился, приложив ладонь к сердцу.

– Хольги всегда были верной и надежной опорой трону, и не мне нарушать эту добрую традицию. Я согласен, пресветлый Правитель!

* * *

В комнате стояла мертвая, звенящая тишина, дыхание затаили все: и Ральф, и Майя, и лакей, застывший, как статуя, с кувшином вина в руках.

– Вот так и началась их любовь, – выдержав паузу, договорил Трюкач. – Можно сказать, прямо над свеженьким покойником с перерезанной глоткой.

– О боги… – прошептала трясущимися посеревшими губами Майя. – И это у них называлось любовью?!

– Да еще какой, сударыня! Видели бы вы эту чертовку – просто расцвела, аж светилась от счастья! И Барон готов был ее на руках носить! Что он в ней только нашел?! Ведь по-честному, ничего, кроме сисек… Кх-х-ммм! Тысячу раз прошу прощения, проклятый язык… Я хотел сказать: угловатая она была, тощая, просто уколоться можно. Ни тебе бедер, ни заду, одна грудь…

– Полагаю, не стоит вдаваться в такие подробности! – строго и в то же время смущенно сказал дворецкий.

– Как пожелаете, господин Ральф. Ну, в общем, ничего особенного, как говорят в народе, «ни кожи ни рожи». А Барон вдруг запал на нее, будто приворожила! Ребята украдкой шептались, что она и впрямь с черной магией знается, да только я в это не верю. Просто было в этой худющей чертовке что-то… Ну, особенное, такое, что даже словами не описать! – Трюкач, махнув рукой, умолк.

– Похоже, вы и сами были к ней неравнодушны, любезный! – снисходительно улыбнулся Ральф, чтобы шуткой разрядить напряжение и успокоить жену: вон как испугалась, услышав про убийство пленного рыцаря, до сих пор не может опомниться. – Судя по тому, как ее браните…

Бывший разбойник, вздрогнув всем телом, повернулся к нему, и дворецкий поперхнулся на полуслове, увидев его глаза.

– А вот об этом не надо, господин Ральф! Договорились?

– Д…Дого…

– Вот и славненько!

* * *

Монку стоило немалого труда убедить посетителей постоялого двора, что на этот раз молодой дурачок не соврал и ничего не перепутал. Сначала от его слов просто снисходительно отмахивались, потом, рассердившись, пригрозили поколотить, если он не уймется и будет по-прежнему порочить славное имя графа Хольга – гордости и надежды Империи. Хозяйка, встревожившись, как бы в ее трапезной не началась потасовка, ясно намекнула, что дорогим гостям, пожалуй, пора отправляться в путь-дорогу: покушали, рассчитались честь по чести, чего еще надо? И только тут Монк вспомнил, что за пазухой хранится грамота графа… Как он мог позабыть про нее!

– Не верите, смеетесь, да? Так я вам докажу! Ну-ка, есть среди вас умеющие читать? – и он торжествующе извлек свиток пергамента, скрепленный личной печатью Хольга.

– Ты того, однако… – проворчал усатый здоровяк. – Не задавайся! Думаешь, только в столице грамоте обучают?

– Значит, есть?

– А то! Вот я, к примеру, и читать могу, и писать, хоть и не скоро…

– Отлично! На-ка читай вслух, пусть все убедятся, что мы именно те, за кого себя выдаем.

Широкоплечий усач, осторожно, словно боясь порвать, взял пергамент, развернул и начал вчитываться в первые строчки. Глаза прищурились, на лбу от умственных усилий кожа собралась глубокими складками.

– Ну, что там написано, что? – нетерпеливо зашумели вокруг.

– А ну, тихо! С мыслей сбиваете… Значит, так: «Мы, мило… милостью богов – хра… хранителей… член…»

– Чего?!

– Того! «Член Тайного Со… Совета…»

– А-а-а…

– Кто про что, а вшивый про баню! Молчите и слушайте! «… Совета Импе… Империи граф Хольг…» О-о-о, похоже, они и впрямь ему служат! Раз так, извиняемся, ошибочка вышла!

– Да ты дальше, дальше-то читай!

– Зачем? И так все ясно.

– Ну, читай же, не томи! В кои-то веки выпадет графскую грамоту послушать!

– Вы позволите, почтеннейший? – вдруг спросила Монка хозяйка, протягивая руку к пергаменту.

Сотник кивнул скорее от удивления, нежели в знак согласия: грамотные женщины низших сословий были великой редкостью. Вейла, к примеру, даже собственное имя не могла ни начертать, ни прочесть…

Здоровяк отдал пергамент не сразу, с видимой неохотой. Правда, украдкой вздохнул с нескрываемым облегчением.

– Мы, милостью богов-хранителей, член Тайного Совета Империи граф Хольг, удостоверяем и подтверждаем, что предъявители сей грамоты состоят на нашей службе и действуют по нашему личному повелению. Всем должностным лицам Империи предписывается не чинить им помех, а, напротив, оказать всяческое содействие, буде в нем случится необходимость. Подписано собственноручно в собственной графа Хольга усадьбе, что у Восточных ворот Кольруда… – быстро, почти без запинок прочитала хозяйка.

Все восторженно загудели, уставившись на Монка и молодого стражника, словно на бродячих святых, каким-то чудом оказавшихся в их компании.

Женщина, аккуратно свернув пергамент, чуть ли не с благоговейным поклоном вручила его бывшему сотнику.