Манхэттенское безумие

Луч прожектора, направленный на ПАТРИКА, теряет яркость, и он неохотно садится, а ВОН продолжает стоять в пятне света. Выдав в телефон инструкции, она перемещает внимание на левый задний край сцены, куда падает новый луч прожектора, освещая МАРКУСА ВОУВЕЛЛА, перевозбужденного и чрезмерно изображающего жуткие эмоции.

МАРКУС: Я просто… Я просто… Я просто не могу поверить! Мертвый? Клейн мертв?! Не может он быть мертвым! Я хочу сказать, у меня такое ощущение, что он сейчас здесь, в этой самой студии!

ВОН: Вообще-то, мистер Воувелл, мы еще ждем приезда коронера. А мистер Клейн все там же, рядом с автоматом с «Доктором Пеппером», если вам хочется его увидеть.

МАРКУС: Ох, бог ты мой, нет уж, спасибо! Я такого не выдержу. Просто это так печально, так ужасно странно! У меня раньше никто из знакомых не умирал. Мой друг Ригоберто был однажды серьезно болен, и он был уверен, что у него рак. Он со всеми нами распрощался, со всеми по очереди, а потом доктор сказал, что это у него несварение желудка и ему просто нужно получше пережевывать пищу. А ведь он был так близок к смерти! Ужасная история!

ВОН: Мистер Воувелл, кто вчера присутствовал на репетиции?

МАРКУС: Вчера, вчера… О’кей, давайте поглядим… Мы репетировали второй акт, вторую сцену. Такая отличная сцена! Сидни выдает эту свою шокирующую речь, а потом поворачивается к Клиффорду, смотрит на него и продолжает: «Всё. Мой монолог закончен. Теперь твоя очередь говорить». И тогда Клиффорд – это я, я играю роль Клиффорда – такая прекрасная роль! – я говорю: «Надеюсь, ты пожалеешь это прелестное личико!» Мне страшно нравится эта фраза. Страшно нравится! Это такая прекрасная пьеса!

ВОН: Никогда ее не видела.

МАРКУС: Ох!

ВОН: Я не часто хожу в театр.

МАРКУС: А жаль!

ВОН: Я видела фильм «Король Лев».

МАРКУС: Ох! Не правда ли, роскошный фильм? Не правда ли, просто потрясающий?

ВОН: Э-э-э… Чтобы львы пели? Нет, я в такое не верю. Итак, кто вчера присутствовал на репетиции?

МАРКУС: Верно, верно, верно, верно. О’кей. Я, это очевидно, плюс Льюис Кэннон, он играет Сидни. Вы про него слышали.

ВОН: Нет.

МАРКУС: О’кей, ладно. Он актер. Потом Патрик Уолфиш, конечно, он же помощник режиссера. И Элси, она режиссер. И мистер Клейн. Продюсеру вовсе не обязательно присутствовать на репетициях, но он всегда тут. Ага, всегда. Но вот теперь он мертв – нет, не могу поверить, что он мертв! Это так… так…

ВОН: Печально, да, вы уже это говорили. Маркус, вы получили вчера вот такое сообщение?

Поднимает телефон, как в прошлый раз.

МАРКУС (читает, сперва поражен, потом приходит в ужас): Нет! Погодите… погодите. Ох, боже мой! Патрик убил Клейна! Патрик его убил! Это чистое безумие! Он убил его? Помощник режиссера убил? Да зачем ему это делать?!

ВОН: Хороший вопрос. У вас есть идеи, почему мистер Уолфиш мог желать смерти мистера Клейна?

МАРКУС: Нет! Мистер Клейн был потрясающий человек! Прекрасный человек! Прекрасный! Его все любили! Все!

Свет гаснет, оставляя плачущего Маркуса, а на авансцене слева мы видим Элси Вудрафф.

ЭЛСИ: Этот человек был настоящим чудовищем. Совершеннейшим чудовищем. Если б мне пришлось составлять список самых отвратительных людей в мире, я бы первым поставила Клейна, а вторым – того парня из церкви, который пикетирует похороны солдат, потому что, видите ли, считает, что Господь ненавидит голубых. Или, возможно, вторым был бы Башар Асад[46], а потом этот малый из церкви. Но Клейн точно

был бы первым!

ВОН: Значит, вы рады, что его убили, мисс Вудрафф?

ЭЛСИ: Этого я не говорила. Смерть – это отвратительно! Но я не стану по этому поводу рвать на себе волосы, это все, что я хочу сказать. Он был скверный продюсер и скверный человек.

ВОН: А почему же тогда вы стали с ним работать?

ЭЛСИ: Ну, детектив, вы когда-нибудь слыхали про деньги? Это такие тонкие зеленые бумажки; людям они нужны, чтобы платить за разные вещи. Я вот живу в Уильямсберге, в доме без лифта, и это мне обходится в две штуки в месяц. Мне нужна работа. Кроме того, мне нравится эта пьеса. Клейн был безмозглый идиот, но сама идея возобновить постановку «Смертельной ловушки» в качестве экспериментальной малобюджетной драмы и не на Бродвее была отличной. Правда, некоторые были с ним не согласны.

ВОН: Да неужели? И кто такие были эти некоторые?

Яркий луч прожектора, падавший на Элси, ослабевает, а освещавший Патрика, наоборот, становится ярким. Патрик здорово раздражен.