Манхэттенское безумие

ПАТРИК: А я никогда и не скрывал своего мнения! Возобновить постановку «Смертельной ловушки» было неверным решением. Это было сентиментальное решение Клейна, ему очень нравилась эта пьеса, но у него не было никаких шансов заинтересовать ею современную аудиторию.

ВОН: И почему?

ПАТРИК: А она устарела, вот почему. Там сплошь электрические пишущие машинки, копии текстов, напечатанные через копирку, домашние телефоны… Кому это теперь интересно?

ВОН: Вы полагаете, что современная публика не знает, что такое домашний телефон?

ПАТРИК: Ну, конечно, знает. Но это делает пьесу несовременной. Она уже стала ограниченной и скучной. Я говорил Клейну: давайте поставим что-нибудь такое, что зацепит зрителя. Я говорил ему: хотите поставить триллер, так давайте поставим Мартина Макдонаха. Или Белбера. Давайте поставим Сару Рул[47]. Давайте поставим «Гамлета», черт побери!

Луч прожектора снова перемещается на Элси.

ЭЛСИ (закатывает глаза): Неужто он полагает, что в «Гамлете» нет никаких устаревших понятий? Вы когда в последний раз ели поминный пирог, детектив? Когда вы в последний раз дрались на рапирах и кинжалах?[48]

ВОН: Что-что?!

ЭЛСИ: Вот именно! Для сведения: я вовсе не удивлена, что Патрик убил Клейна.

ВОН: Я не говорила, что это он его убил.

ЭЛСИ: Что?

ВОН: Вы считаете, что артистические разногласия могут стать достаточным основанием для убийства, мисс Вудрафф?

ЭЛСИ: Нет. (Внезапно поняв, что ее загнали в угол.) А почему вы спрашиваете?

ВОН (листает свой блокнот): Как у вас складывались рабочие отношения?

ЭЛСИ: С Клейном? Почему вы об этом спрашиваете? Вам кто-то что-то сказал?

Свет прожектора, освещавший Элси, меркнет и ярко освещает Льюиса Кэннона. Тот смотрит поверх своих солнечных очков с таким видом, словно сейчас раскроет важную тайну.

ЛЬЮИС: Они хорошо сработались, ладили друг с другом? Нет, мадам, они вовсе не сработались. Точно не сработались. И вот еще что. Я за многие годы навидался трений между людьми и плохих актерских составов. Этот состав был плохой. Очень плохой.

ВОН: Извините, погодите минутку. Вас зовут мистер Кэннон, верно?

ЛЬЮИС (не веря своим ушам): Ух! Это шутка, что ли? (Не глядя на Вон.) Нет? Бог ты мой, это просто невероятно! С вашей стороны, я хочу сказать. Для вас невероятно. Невозможно! Ну ладно, о’кей. Хорошо. Да, меня зовут Льюис Кэннон. Я получал множество наград. Я был удостоен премий Драматического клуба. (Снова смотрит мимо нее.) А вы даже не знаете, что это такое. Я просто в ужасе! Послушайте, милочка, я в прошлом году получил Первый приз зрительских симпатий!

ВОН: А что это такое?

ЛЬЮИС: «Парни и девчонки»[49]. Опять снова-здорово? (Напевает тихонько:) «А у меня тут лошадь есть…» Не знаете?

ВОН: Я не люблю театр.

ЛЬЮИС: Неужели?

ВОН: Когда я смотрю какую-нибудь пьесу, то думаю, что если бы эти люди и впрямь были так хороши, они выступали бы по телевидению.

ЛЬЮИС: Вы поосторожнее, моя милая! А не то вас тут кто-нибудь прибьет.

ВОН: Итак. Вы сказали, что отношения между мистером Клейном и режиссером, мисс Вудрафф, были несколько напряженными.

ЛЬЮИС: Напряженными? Это не то слово. Они были отвратительными! Они были… ну, я вам сейчас расскажу. Я одно время работал в театре «Паблик» с Тони – это Тони Кушнер, – и мы репетировали, и я ему кое-что новое предложил…

ВОН: Извините. (Достает свой телефон.) Алло?

ЛЬЮИС: А Джордж – то есть Джордж Вулф – очень возбудился и разозлился от наших посторонних разговоров, и все стали ожесточенно спорить…

ВОН: Извините, мистер Кэннон, одну минутку…

ЛЬЮИС: А тут входит Стритчи – это Элейн Стритч, я зову ее Стритчи…

ВОН: Пожалуйста, помолчите минутку.

Она с минуту слушает, что ей говорят по телефону, а свет тем временем перемещается с Льюиса на Патрика.

ВОН: У моих помощников проблемы – они не могут найти вашего мужа. Вы можете дать нам описание его внешности?

ПАТРИК: Он шести футов ростом и с бородой. Он поет песенку «Бедный маленький лютик» на поездах линии А. Думаю, его нетрудно будет найти.

ВОН: Мы постараемся, сэр.

Свет смещается с Патрика, когда Вон поворачивается к Элси.

ЭЛСИ: Вовсе и неплохие у нас были отношения. Просто он всем мешал своим присутствием, понятно? И это всё.

ВОН: Что вы хотите этим сказать – мешал своим присутствием?