Мара из Троеречья

— Все путём будет, Муха, — он неловко погладил ее по волосам и, с трудом отстранившись, тоскливо добавил: — Как бы там не сложилось, ты не забывай меня, ладно?

Марушка непонимающе посмотрела на него:

— Я же не прощаюсь, — объявила она уверенно и шмыгнула носом. — Ты будешь ждать? В «Хромом коне», да? Я приду.

Роланд нетерпеливо кашлянул, и девочка нехотя отпустила Лиса. Тот спешно расшнуровал бечевку, державшую на ремне мешочек с ключом, и подвязал ее к поясу на обветшалом платье Марушки. Девочка смерила друга беспокойным взглядом.

— Вдруг тебя про ключ спросят, — пояснил Лис, завязывая у нее на поясе вот уже третий узел, и не собираясь на нем останавливаться. — Отдашь, — и почти беззвучно, косясь на Роланда, добавил: — Получится — торгуйся.

Марушка неуверенно кивнула, соглашаясь.

— Я скоро! — крикнула она, шагая к дворцу.

На первой ступени у входа у нее заныло сердце, на третьей сбилось дыхание, а под конец зашумело в ушах. Когда Роланд кивнул стоящим у входа стражникам, которые тут же расступились перед ним, а затем толкнул тяжелую дверь и остановился, пропуская девочку вперед, у нее вдобавок закружилась голова. Марушка не сразу заметила вооруженных мужчин и поежилась от их отрешенного вида. Воины, как безмолвные тени, зашли за нею и Роландом вслед.

Она обернулась на Лиса, так и оставшегося стоять на площади, провожая ее, и не отводила взгляда даже когда в дверях оставалась совсем тоненькая щелка, через которую ничего было толком не разглядеть. Последняя ниточка разорвалась, когда бухнул тяжелый засов на двери. Во дворце оказалось прохладно, как в погребе, а пахло отчего-то сыростью и голубиным пометом — гусиная кожа тут же покрыла плечи, и Марушка чихнула.

По каменным ступеням неспешно спускалась княгиня Радмила. Сомнений, что это именно она быть не могло. Правда, княгиня оказалась гораздо моложе, чем представляла Марушка и вовсе не такой красивой, как девочка рисовала ее себе.

«Густые, что грива Чернухи» — успела подумать Марушка, зацепившись восхищенным взглядом за темные волосы княгини, собранные в косу и переплетенные светлыми лентами. Тяжелая коса, покоившаяся на плече, отвлекала внимание от хищного, загнутого как у сокола-пустельги тонкого носа и выпуклой родинки над верхней губой.

К тому, что встреча может пойти совсем не так, как она представляла, Марушка пыталась себя подготовить в пути, стараясь не загадывать ни то, что скажет ей княгиня, ни то, как ее примут в княжеских хоромах. Но что-то неуловимое, злое и хищное и в то же время очень знакомое и родное виделось ей в поджатых тонких губах, в холодных, как весенние реки, глазах и в цепком, внимательном взгляде, которого, правда, княгиня ее даже не удостоила.

Марушка сглотнула и попыталась спрятаться за спину Роланду, но тот опустил руку ей на плечо и предупреждающе сжал ладонь, от чего к глазам незамедлительно подкатили слезы.

Радмила остановилась в шаге от девочки. Марушка замерла, не решаясь поднять взгляда на княгиню и боясь даже вдохнуть лишний раз. Перед глазами виднелись только диковинные птицы, разлетавшиеся тонкой вышивкой по рукавам сарафана княгини. «Сейчас я всё узнаю», — затрепетала Марушка.

Тягостное молчание затягивалось. Девочка нерешительно подняла склоненную голову, тут же встретившись с тяжелым взглядом Радмилы.

— Уведите, — отрезала княгиня и в ее голосе Марушке послышалась угроза.

Марушка дернулась к двери, но вмиг оказалась отрезана от выхода стражниками. Она бросилась к Роланду, цепляясь за него, как за последнюю соломинку, но тот посмотрел на нее безучастно, и позволил воинам оттащить ее и обступить плотным кольцом. Марушка в отчаянии ударила плечом одного из крепких мужчин, пытаясь вырваться, но наткнулась на кольчугу.

— Пустите меня, — успела возмутиться девочка, прежде чем ее встряхнули, чтоб не бросалась под ноги и, не размыкая кольца, повели к арке, черневшей под лестницей. — Роланд! — взвизгнула она.

Голос Марушки, отчаянно звавшей единственного знакомого, а оттого наименее пугающего ее во всем дворе человека, еще долго эхом звучал в каменном коридоре. Напоследок до Роланда донеслось забористое ругательство, выкрикнутое с отчаянием, а оттого особенно громко.

Как только звуки стихли, Радмила осмотрелась по сторонам и, удостоверившись, что в зале они остались совершенно одни, шагнула к Роланду, распахнув объятия.

— Тебя только за смертью послышать, — вздохнула она, впиваясь ногтями ему в плечи.

— Я же привёл Ключ, как и обещал, — отстранился Роланд, все еще вглядываясь в темноту у нее за спиной, — хотя твоя сестра не собиралась его отдавать.

Глава 12

Радмила сложила руки на груди, с сочувствием разглядывая собеседника.

— Ты все сделал правильно. Не думай, я совсем не злюсь, — сказала она. — Видела, что задержало в пути. Как твоя рана?

— Заживает, — ответил он, помедлив.

— Я велю натопить баню, — бросила княгиня, разворачиваясь, — отужинаешь со мной с дороги?

— Нам нужно поговорить, — Роланд шагнул за ней и остановил, едва прикоснувшись к локтю.

Радмила окинула воина придирчивым взглядом: