Марафон нежеланий

Антон и Тимур остались на крыльце домика, а я задержалась в саду, сделав вид, что жду своей очереди в душ. На протяжении всей недели мы спали максимум по пять часов в день. Из-за этого после отбоя все разбредались по домикам урвать крупицы сна. Но кто-то все же зашел в душ перед сном, поэтому у меня было, как мне казалось, отличное алиби. Тимур долго не мог зажечь сигарету – руки дрожали, но он делал вид, что все под контролем.

– Если ты на самом деле журналист – то херовый. Что тебе надо? – спросил он между короткими затяжками.

– Как и всем журналистам, мне нужна правда.

«Идиот!» – подумала я, теребя мясистый лист и надеясь, что тот, кто моется в душе, не выйдет сейчас.

– Какая правда? Не о Матвее ведь?

– Нет.

– Ну, скажи, о чем ты хочешь узнать?

– То, о чем ты хочешь рассказать. Выговорись мне. Как анонимный источник.

Тимур вдавил окурок в порог дома и, почти не разжимая челюстей, сказал (я не расслышала, мне повторил его слова Антон):

– Наша история намного банальнее, чем вы фантазируете.

Потом встал, напевая что-то веселое, сделал несколько шагов, но, дойдя до нашего с Ритой домика, развернулся, энергично зашагал обратно и прошипел Антону:

– Еще один подобный вопрос – и ты вылетишь отсюда. В прямом смысле.

Потом повернулся ко мне и сказал громче:

– И ты тоже, маленькая заноза.

– Доволен? Я так и знала, что из-за тебя меня выгонят. Я хочу быть здесь. Знаешь, как мне тяжело достались эти деньги?

– Даже не хочу представлять.

– Ты и правда сухарь. – Я развернулась и пошла в дом.

– Он – наш, – спокойно сказал Антон.

– Откуда ты знаешь? – Я вернулась, но не стала садиться.

– Ему нужно с кем-то поделиться.

– Ну, допустим. А почему с тобой?

– Я его напугаю. Завтра. У него не останется выбора.

– Напугаешь?

– Напугаю.

– Как?

– Увидишь.

Антон встал, потрепал меня по голове и пошел к туалету. Но на полпути обернулся и весело крикнул:

– Заноза! Это он точно сказал!

– Пошел ты! – пробурчала я и пошла спать.

Глава 33. Гюстав Моро. «Диомед, пожираемый своими конями»

Запал Адама пропал. На следующий день нас никто не разбудил. За завтраком Лина чуть ли не кричала о том, что вчерашний вечер их обоих так вымотал.

– Было тако-о-о-ое!

Но что произошло, она так и не рассказала. Медленно намазывая арахисовую пасту на тост, она хитро улыбалась и лукаво глядела то в одну сторону, то в другую.

– Вы знаете, почему у них двое уехали? – спросила она, когда наш интерес пропал и мы стали обсуждать, что бы приготовить на обед.

– И почему?

– Нет, вы назовите your versions!

– Да заебались, – сказал Сава.

Все даже перестали жевать. Он никогда не ругался матом. Максимум, что можно было от него ожидать, – это каких-нибудь забавных словечек, которые могли бы быть в лексиконе героев «Любовь и голуби».

Я посмотрела на Риту, но она, в отличие от остальных, никак не отреагировала.

– Ты, похоже, тоже, – сказал Антон.

Сава промолчал, водя вилкой с кусочком омлета по тарелке. Остальные тоже замолчали.

Тут Лёва громко сглотнул и сказал:

– Я вот соскучился по дому. И устал, если честно. Хочу просто быть дома один и писать ночами. Чтобы просыпаться не по времени и… – Он вздохнул и больше не сказал ни слова.

То, как Лёва это сказал – складно, а не как обычно фонтаном фраз, прозвучало так печально, что все опять замолчали.

Но тут Лина, надеясь вернуть внимание, сказала:

– Они испугались!

– Чего испугались? – Мне не было интересно, но хотелось, чтобы Лина уже побыстрее выговорилась и замолчала.

Я хотела погрустить в тишине. Оставался еще целый месяц, так рано думать о том, что будет после. А все уже начало рушиться. Если уедет Сава, то уедет и Рита.

– Говорят, в последний месяц происходят the hardest things. Вот слабейшие и бегут.

– Они уже один раз пережили это. Чего им бояться? – спросил Антон.

– Может быть, в тот раз не все пережили. И сейчас они боятся стать теми, кто can’t survive.

– В смысле?

– В прямом. Они же приехали в январе, кто-то был еще раньше, в прошлом году, но снова приехал в январе. Январь, февраль, март, – Лина загибала пальцы. – В марте, перед нашим приездом, пропала одна из них. И никто не знает, что с ней стало.

– Домой уехала, наверное. У них есть ее контакты? Кто-то пробовал с ней связаться? Может быть, она была, как те две, как их…

– Настя и Маша, – подсказала Антону Рита.

– Я говорю, что слышала. Ее больше никто не видел.

– Глупости!

– Может быть, и нет. От Маши с Настей мы тоже больше ничего не слышали.

– Мы и не связывались с ними.

– Я просто привела пример. – Лина грозно хрустнула тостом и отвернулась к морю.

Никто из команды Адама не показывался утром.

Днем нас всех собрал Миша. Он был непривычно серьезным, даже круглое лицо как будто бы чуть осунулось.

Миша дождался полной тишины и внимания и только тогда начал:

– Вам остался всего месяц. Знаете, что будет в конце?

– Мы уедем домой, – сказал Антон, качнувшись на стуле.

Он выглядел таким наглым, что мне стало стыдно за него. Сава усмехнулся.