Марафон нежеланий

Предыдущие месяцы она делала венки для волос, которые после ее лубочных фоточек а-ля славянка пользовались огромным спросом. Но на пике популярности ей надоело их делать, и она просто в один день закрыла продажи и выкинула все готовые венки. Родители подумали, что она взялась за ум и решила посвятить себя чему-то более серьезному. И когда она сказала, что ей нужны деньги на учебу, без сомнения дали, не зная, что под словом «учеба» она подразумевала нашу учебу на острове.

Мы не были такими рафинированными, как вы. Мы пробовали все. Одним из наших любимых развлечений было смешивать все, что смешивается, чтобы найти новые уровни подсознания.

Из одного такого трипа я вернулся спустя сутки, а Аду вообще еле откачали – пришлось вызывать врачей. Почти все последние деньги мы потратили на откуп от полиции, так как врачи рассказали им о нашей гремучей смеси. Тогда у нас наступил второй кризис.

Возвращаться в Россию никто не хотел, но мы так разленились за прошедший год, не создали ничего стоящего. Воодушевление после трипов быстро сменялось злостью на себя, что мы не можем воспроизвести то, что хотим. У Адама больше не было выставок в Москве и Петербурге, только пара региональных, которые смогла организовать для него Ада.

И вот он вернулся с выставок с новой идеей, а точнее уже готовым решением – превратить наш дом в арт-резиденцию. Сначала мы очень ревностно отнеслись к этой затее. Пускать кого-то в наше закрытое пространство, в наш мир. Потом была неуверенность – учить за деньги других, не будучи успешными в том, чему мы собирались учить. Потом… потом мы месяц питались лапшой быстрого приготовления и помятыми фруктами, которые по дешевке покупали в конце дня на рынке. И убедили себя, что, может быть, это даст нам глоток вдохновения. Тем более стыдно признаться, но почти год без нормальных отношений… Ада была собственностью Адама (хотя сейчас я бы сказал наоборот). Вначале мы пробовали что-то, что можно было бы назвать свободной любовью, но они оба были для нас на ступеньку выше, похоть постоянно конкурировала с щенячьим уважением. Забава – она… В ней нет настоящей чувственности, я не знаю, когда она вообще не играет, какая она на самом деле. И вот тогда я (и не только я) подумал, что для новых учеников мы будем как рок-звезды: Адам – фронтмен, который для них недоступен, а мы – гитаристы и барабанщики, которым достаются фанатки, жаждущие прикоснуться к нему. Ну, знаете, ведь Слэш практически не менее популярен, чем Эксл Роуз.

Я вспомнила, как он ненавязчиво и радушно приглашал к себе в домик.

– Первых ребят мы набрали с трудом – никто не понимал, кто мы такие, что мы можем им дать. Поэтому участие было за свободный взнос. В итоге пара человек сбежала, не заплатив, а остальные оставили не больше десятки. Вторая смена прошла чуть успешнее, наверное, от того, что деньги мы взяли заранее. И как-то так незаметно получилось, что все, о чем мы стали думать, – это деньги, чтобы дальше здесь жить. Мы уже сами приходили с инициативами к Адаму – как взять больше с наших учеников, что им предложить за дополнительную плату. Но все услуги выглядели такими навязчивыми, что под конец третьей смены сразу несколько человек обвинили нас в вымогательстве и под угрозой суда потребовали деньги назад. Никто из нас не был юридически подкован, поэтому пришлось вернуть. А за теми ребятами подтянулись и другие ученики из их смены. В итоге мы оказались совсем без денег. Почти все засобирались домой.

Из последней группы с нами осталась Венера – последняя денежная надежда. Но, несмотря на регулярные ночные занятия с Адамом (мне кажется, Ада была не только не против, но и сама организовывала их), в атмосфере всеобщего отчаяния и она стала планировать возврат в Россию. В те дни Ада и Адам отдалились от нас. Куда-то надолго уезжали, сутками не выходили из домика. Как тогда, в Петербурге. И мы все замерли, перестали торопиться. Верили, что они что-нибудь придумают. Каждый раз, встречаясь с ними, мы молча, взглядом задавали вопрос, полный надежды. Но они отводили глаза, подбадривающе улыбались и дальше шли по своим делам.

Миша и Забава планировали остаться. Его книгу неожиданно предложили выпустить вторым тиражом, деньги небольшие, но на месяц жизни хватало. Забава выпросила у родителей – под предлогом денег на билет домой. Мы с Матвеем рассчитывали способы бюджетно добраться до дома. От неопределенности мы держали рюкзаки собранными, но выйти за ворота никто не решался – мы понимали, что потом для нас их никто не откроет. А ведь это была не просто гребаная решетка, это был мир искусства, где тебя понимают.

Ада и Адам вернулись из трехдневной поездки и еще два дня не выходили из домика. А потом… Они были энергичны, как никогда, рисовали что-то сюрреалистичное, картина за картиной, тормошили нас, залезали на скалы и орали что-то на всю бухту. Ночами они хохоча бегали по пляжу, голые, пели, танцевали, занимались сексом.