Марина и цыган

Перед завтраком, когда, подпевая магнитофону, я расставляла на столе тарелки, кто-то подбросил на подоконник букет бледно-жёлтых чайных роз. Как раз в это время мама с Толиком умывалась во дворе, а бабушка возилась на кухне. Понюхав цветы, я высунулась в окно, но улица была пустынна. Вероятно, даритель предпочёл остаться неизвестным. Пожав плечами, я поставила букет в стеклянную вазу и водрузила её на стол.

Мама заметила цветы прямо с порога:

-Марина, где ты их достала?

-А что, разве они не красивые?

-Не люблю жёлтых цветов. Жёлтый цвет – символ разлуки.

Тогда я молча забрала вазу и отнесла её в горницу. Жёлтый цвет – символ разлуки. Значит, это подарок Вадима.

После завтрака мама с Толиком и баба Тоня отправились в гости к Сергею. Не успела я убрать со стола, как прибежала за клеем Алёнка. Она сообщила, что вместе с братом целое утро мастерила костюмы к сегодняшнему маскараду и поинтересовалась, какой костюм будет у меня.

-Не знаю. Может быть, я вообще не пойду.

-Почему? – удивилась Димкина сестра.

-Мама дома.

Мы немного помолчали.

-Марина, а ты знаешь, что Чижевский ставил на себе опыт…, - возобновила первой разговор Алёнка.

-Какой опыт?

-Ну, после дня рождения.

Из её рассказа я поняла, что Юрка в присутствии своих дружков допил мой коньяк с кофе и заявил, что нисколько не захмелел и, даже, наоборот, у него в голове всё как-то прояснилось.

-Да? – равнодушно произнесла я.

Мы снова помолчали.

-Марина, а ты знаешь, какую сплетню распустила о тебе Зинка? – снова начала Алёнка.

-Нет. А что такое?

-Она сказала, что Вадим тебе надоел и поэтому ты хотела познакомить его с какой-то девкой из Чижово.

Я пожала плечами:

-Пусть говорит, если ей от этого легче. В конце концов, сплетни сочиняют лишь те люди, которые не способны больше ни на что другое…

-Ну, ладно, я побежала, Марина, - спохватилась вдруг моя собеседница. – А то меня Димка с клеем ждёт!

Перемыв посуду, я взяла книгу стихов Лермонтова и улеглась на диван. Однако чтение не шло мне на ум, потому что мои мысли снова и снова возвращались к Ваське-цыгану. При этом я не могла без внутреннего содрогания вспомнить минуты, проведённые с ним в погребе. Но, вместе с тем, хорошенько всё обдумав, пришла к выводу, что поступила правильно. Вряд ли он решился бы что-либо сделать со мной против моей воли. Теперь же мне можно было не опасаться мести с его стороны. Поднявшись с дивана, я решила сделать уборку в доме. Как раз в это время пришли вчерашние цыганчата.

-К Вам можно, тётя? – робко спросила Марица, заглянув через открытое окно в комнату.

-Заходите, ребятки! – радушно пригласила я. – Вы как раз вовремя!

Показав девочке, как нужно подметать пол, я вручила ей веник, а сама пошла с Яшкой во двор вытряхивать дорожки. Затем вымыла пол, отослав цыганчат умываться. Пока полы в комнатах просыхали, мы втроём уселись на пороге кухни и стали рассматривать иллюстрации в журналах «Вокруг света». К этому времени подогрелся на плите суп и оставшиеся от завтрака котлеты. После того, как цыганчата поели, мы с Марицей принялись мыть посуду, разрешив её брату пока пострелять во дворе из рогатки. Когда я сложила посуду в буфет, девочка сказала:

-Мы, наверно, пойдём, тётя!

-Куда вы так рано? – удивилась я.

-Нам дядя велел…

-Какой ещё дядя?

-Наш.

-А вы что, сказали ему, куда идёте?

-Да.

-И он вас отпустил?

-Он сказал: «Она человек занятой, вы ей долго не надоедайте!»

Немного подумав, я снова спросил:

-А сколько лет вашему дяде?

-Много. Он такой, как Ваш. Ну, тот, по которому мы вчера из рогатки стреляли.

-А вы разве его знаете?

-Конечно. Он в табор приходил к моему дяде.

«Ну, Женька, погоди!» - мысленно пригрозила я дядьке, а вслух сказала:

-У вас один дядя?

-Нет, два.

-И как их зовут?

-Дядя Рома и дядя Вася.

-А кто из них старше?

-Дядя Рома.

-Это который с моим дядей дружит?

-Да.

Марица рассказала мне всё, что знала, и поэтому я больше не стала удерживать цыганчат. После их ухода я снова легла на диван и принялась размышлять. Информация, полученная мной от Марицы, открыла мне глаза на многое и, прежде всего, на поведение Женьки, который столь длительное время ухитрялся водить меня за нос. Теперь мне стали понятны все его намёки и недомолвки. Оказывается, вокруг меня был сплетён целый

заговор, нити которого тянулись в цыганский табор. Одним из звеньев цепи являлась также записка, подписанная буквой «Р». И то, что одного из родственников Марицы звали Ромой, вряд ли было случайностью. Пылая праведным гневом по отношению к Женьке, я всё же решила пока ничего не говорить ему, дабы хорошенько обдумать свою месть. Поэтому, когда дядька явился в двенадцать часов на перерыв (его отпуск уже закончился), моё поведение ничем не отличалось от обычного. Во время обеда Женька сказал:

-Марина, я по дороге встретил деревенских, так они интересовались: будешь ли ты сегодня на маскараде в Чижово?

Из боязни, как бы меня не выдало моё лицо, я промолчала, опустив глаза в тарелку.

-Мой совет тебе – идти, - продолжал между тем дядька. – Соберётся молодёжь со всех окрестных деревень… Кстати, Руслан тоже придёт!

В ответ я бросила на него быстрый взгляд: