Марина и цыган

-А ты будешь там?

-Конечно!

-А костюм?

-Что-нибудь надену, - туманно ответил Женька. – Так что им передать?

-Передай, что я вряд ли смогу прийти.

-Почему?

-Потому что не всё зависит от меня.

-Давай я попрошу сестру отпустить тебя, - предложил дядька.

Однако я покачала головой:

-Ты же знаешь мою маму!

Женька хотел было что-то возразить и я, опасаясь, что он всё испортит, добавила:

-Лучше мне самой попытаться… Но определённо обещать ничего не могу!

Пообедав, дядька прилёг отдохнуть на диван, а я отправилась в сад за яблоками. Затем, вернувшись во двор, села в тень под погребом и принялась думать, как мне использовать маскарад в плане своей мести. Не успела я догрызть яблоко, как ворота открылись и во двор, озираясь по сторонам, вошли деревенские. При виде меня они с радостными восклицаниями окружили погреб. В ответ, не поднимая головы, я небрежно махнула рукой: дескать, не мешайте думать! Тогда они отошли в сторону и стали шептаться, поглядывая на меня. Неожиданно от них отделился Вадим. Приблизившись ко мне, он оперся рукой на крышу погреба и начал громко декламировать:

Гирей сидел, потупя взор,

Янтарь в устах его дымился;

Безмолвно раболепный двор

Вкруг хана грозного теснился,

Всё было тихо во дворце;

Благоговея, все читали

Приметы гнева и печали

На сумрачном его лице,

Но повелитель горделивый

Махнул рукой нетерпеливой

И все, склонившись, идут вон.

Не успела я ничего ответить на столь дерзкую выходку, как к нам подошёл Димка. Словно обращаясь ко мне, он протянул вперёд руку:

Вокруг лилейного чела

Ты косу дважды обвила.

Твои пленительные очи

Яснее дня, чернее ночи.

Чей голос выразит сильней

Порывы пламенных желаний?

Чей страстный поцелуй живей

Твоих язвительных лобзаний?

Как сердце, полное тобой,

Забьётся для красы чужой?

Не успел мой сосед закончить, как к нему подскочил Федя:

Утешься, друг: она дитя.

Твоё унынье безрассудно:

Ты любишь горестно и трудно,

А сердце женское – шутя.

«Издеваются они надо мной, что ли?» - подумала я и решительно поднялась с земли. Но в этот момент мне преградила дорогу Зинка. Подбоченившись, она встала между мной и Вадимом и, уставясь на меня полным ненависти взглядом, прокричала нараспев следующую частушку:

Мне милёнок изменил,

А я и не перечила!

Да недолго он гулял –

Всего лишь два вечера!

-Почти три недели! – после возникшей паузы, ни на кого не глядя, негромко произнёс Синеглазый.

Меня уже стала раздражать эта глупая комедия и я, посмотрев в упор на Зинку, бросила ей в лицо:

Истаскали тебя, измызгали –

Хоть возьми да брось!

Эти строчки ввергли мою соперницу в состояние шока: глаза её стали круглыми, как у совы, в то время как нижняя челюсть отвисла. Вадим же, словно испугавшись за меня, шагнул вперёд. Тогда, резко повернувшись к нему, я с ходу рубанула:

Что ты смотришь синими брызгами?

Или в морду хошь?

После чего, раскланявшись на все стороны, сообщила: «Есенин!» и направилась к дому. Но тут Зинка, наконец, вышла из состояния ступора и с громким воплем бросилась за мной:

-Я тебе за него сейчас морду расцарапаю!

Оглянувшись, я успела отпрыгнуть в сторону. Однако подружку Синеглазого это не остановило и, растопырив руки, она двинулась на меня как танк. Постепенно от резких телодвижений её лицо приобрело цвет варёного рака. Вместе с тем она понимала, что зашла слишком далеко и не желала сдаваться. В конце концов, мне надоело бегать от неё по двору и я, улучив момент, ухватилась за ветку ясеня и взобралась на дерево. Но и после этого Зинка не успокоилась. Царапая ствол ногтями, она попыталась было добраться до меня, однако у неё ничего не вышло. Деревенские же оторопело наблюдали за этой безобразной сценой. Первым пришёл в себя Димка.

-Уйми её! – сказал он, обращаясь к Вадиму.

Тот нерешительно сделал было шаг по направлению к Зинке, но она закричала:

-Не трогайте меня! Я ей всё равно рано или поздно морду расцарапаю!

-Попробуй! – сказала я, спрыгнув с дерева.

Зинка тут же набросилась на меня. Но едва она потянулась к моим волосам, как я заломила ей правую руку за спину и слегка поддала сзади под коленки. Громко ойкнув, моя соперница шлёпнулась прямо в пыль.

-Ещё есть ко мне вопросы? – поинтересовалась я.

Но Зинка, разевая рот, как рыба, молча глотала воздух.

Дядька всё ещё лежал на диване и перелистывал мой томик Лермонтова. Едва я вошла в комнату, как он, бросив на меня быстрый взгляд, начал читать вслух:

Ей нравиться долго нельзя:

Как цепь ей несносна привычка.

Она ускользнёт, как змея,

Вспорхнёт и умчится, как птичка!

-Хоть ты меня не трогай! Достали вы меня своими стихами! – в сердцах воскликнула я и, скрывшись в спальне, бросилась прямо в одежде на кровать.

В это время ко мне заглянул удивлённый Женька:

-Марина, что случилось?

Однако я молча смотрела в потолок сухими глазами. Постояв немного возле меня, дядька сказал:

-Ну, ладно, вечером поговорим. А то я на работу опаздываю.

Оставшись одна, я ещё немного полежала. Затем встала, походила по залу и, наконец, усевшись на диван, открыла всё ту же злополучную книгу. Внезапно мой взгляд задержался на монологе баронессы Штраль из драмы «Маскарад»:

Что нынче женщина? Создание без воли,