Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

А вот о повседневных событиях, происходящих в литературной среде русского Парижа, он им пишет часто. Например, 26 февраля 1934 года в письме к В.Н. Муромцевой-Буниной Алданов сообщает:

Устраиваем бридж в пользу Ходасевича. Запрашивает меня о возможности своего чтения в Париже и Сирин. Вечера Ремизова, Шмелева. Всем очень трудно. Еще один я живу своим трудом – из всех, кажется, беллетристов. Для Мережковского Марья Самойловна <Цетлина> устраивает продажу книги с автографами.

Летом 1935 года в Париже происходил съезд писателей. На съезд приехали и некоторые советские представители, среди них И. Эренбург и А. Толстой. Алданов спешит поделиться новостями с Буниными:

22 июня: только что услышал рассказ М<ихаила> Струве о вчерашнем съезде больш<евистских> писателей <…>. Я не пошел «по принципиальным мотивам», хоть мне очень хотелось издали повидать Алешку, который приехал защищать культуру. Но Тэффи и Струве были. Тэффи окликнула Толстого, – они поцеловались на виду у всех и беседовали минут десять. Толстой спросил Тэффи, «что Иван?», сказал, что получил Вашу открытку и «был очень тронут», сказал также, что Вас в СССР читают. Больше ни о ком не спрашивал.

Как ни странно, меня взволновало, что Толстой здесь. <…> Толстая не приехала, – «дорого».

Приписка:

Да, забыл главное: Толстой сказал, что в Москве ходят слухи, что Вы решили вернуться!! Что же Вы скрываете?!

7 июля 1935 года Алданов рассказывает в письме В. Н. Муромцевой-Буниной, что

Поляков-Литовцев имел еще приватную долгую беседу с Толстым. Он рассказывал, что в СССР – рай, что у него два автомобиля, что Сталин его любит (а он Сталина боготворит) и что его книги разошлись в четырех миллионах экземпляров (все вместе, конечно). Поэтому, очевидно, в СССР и рай. <…> О нас больше не спрашивал; впрочем, и при первой встрече спросил только об Иване Алексеевиче.

Сообщает Алданов Бунину и горестные известия. Например, когда 25 августа 1938 года в Ленинграде умер незадолго до этого вернувшийся в Россию Александр Куприн. Алданов высказывает Бунину – возможно, в ответ на раннюю не слишком лестную бунинскую характеристику личности Куприна – свое собственное, глубоко уважительное мнение о покойном писателе.

Не могу с Вами согласиться насчет Куприна. Быть может, оттого, что я всё же знал его меньше, чем Вы, и встречал реже, мне с ним почти всегда, если он бывал трезв, было интересно. Слышал и те рассказы его, о которых Вы упоминаете (кроме одного), но ведь они были забавны. Слышал и другое, – его отзывы о людях, о городах, о книгах <Льва> Толстого. Он был ведь очень умный человек. Я действительно с душевной болью прочел об его смерти в «Фигаро». Знаю, что и Вы были огорчены [ГРИН (I). С.287].

17 июня 1939 Алданов пишет Бунину о кончине Владислава Ходасевича: