Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века)

«Человеческая эмансипация», писал Маркс, есть освобождение всех жизненных сил человека как общественного существа. Ее осуществление предполагает ликвидацию всякого отчуждения – религиозного и мирского, теоретического и практического. Критика религии как отчужденного отражения действительности по существу уже окончена. Теперь задача состоит в том, чтобы «разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли,

критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики» [1, т. 1, с. 415].

Но что должно стать непосредственным объектом критики – сама немецкая практика или же ее немецкая теория? Политическая действительность Германии представляла собой исторический анахронизм, отвергнутый французами свыше полувека назад, и потому она заслуживала не опровержения, а упразднения. Напротив, в области теории немцы находились вполне на уровне, их теоретическая критика также соответствовала критике развитой действительности. В особенности критика гегелевской философии государства и права была одновременно и критическим анализом современного государства и связанной с ним действительности [см. там же, с. 421].

В чем же главным образом должна состоять критика передовой немецкой теории? В том, чтобы погрузиться в анализ и дать теоретическое освещение таких задач, для действительного разрешения которых имеется только одно средство – практика. Следовательно, действенная критика имеющейся теории заключается в разработке новой теории, которая давала бы положительный ответ на практические задачи и была бы способна указать самым широким массам путь практической борьбы за их решение. «Оружие критики, – писал Маркс, – не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой: но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами. Теория способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem, а доказывает она ad hominem, когда становится радикальной. Быть радикальным – значит понять вещь в её корне. Но корнем является для человека сам человек» [1, т. 1, с. 422]. Это высказывание Маркса, несмотря на то что оно еще не свободно от фейербаховской терминологии, заключает в себе одно из важнейших положений исторического материализма. Указывая на определяющее значение материальной общественной силы в решении революционной задачи, Маркс вместе с тем высоко оценивает роль самой революционной теории, подчеркивая, что она при определенных условиях превращается в материальную силу, в организованность, сплоченность революционных масс. Маркс, следовательно, говорит об обратном влиянии сознания на бытие: высокая оценка материальных движущих сил революции ни в какой мере не умаляет значения сознания. По мысли Маркса, материальные условия и духовные побудительные мотивы находятся в диалектическом единстве, превращаются друг в друга.

Теория, чтобы овладеть массами, должна быть радикальной, революционной, т.е. выражать коренные потребности человека, народа, – в этом смысл приведенных выше слов Маркса. Завесу над тайной этих потребностей уже приоткрыла новейшая немецкая философия. Необходимо лишь смело сделать все следующие из нее выводы. «Очевидным доказательством радикального характера немецкой теории, следовательно – её практической энергии, служит то, что её исходным пунктом было решительное, положительное

упразднение религии. Критика религии завершается учением, что человек – высшее существо для человека, завершается, следовательно, категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным, беспомощным, презренным существом…» [1, т. 1, с. 422].

В этих высказываниях Маркса очевидно влияние фейербаховского антропологизма. Но из учения Фейербаха о человеке как высшем для человека существе Маркс делает революционные выводы. Потребность в ниспровержении всех отношений порабощения человека есть радикальная потребность, заключает Маркс, но она способна вызвать радикальную революцию, если в обществе сформировался такой класс, реальные интересы которого как раз и соответствуют этой радикальной потребности.