Марксизм как стиль

В восточном Иерусалиме, пораженная разразившимся на её глазах конфликтом цивилизаций, она подняла с земли стреляную гильзу, чтобы наверняка запомнить это происшествие. В аэропорту показывала, что гильза пустая внутри, пробовала в неё свистеть, вспоминала вместе со мной слова «rubbish on street», и «not danger», но строгие израильские девушки-пограничницы отрицательно мотали головами и испуганно повторяли «пулиз!», округлив глаза и не желая ничего слушать. Сначала она надула губы и изготовилась реветь, но вскоре на детском лице проступила странная гордость. «Я пыталась пронести оружие на борт!» – сияя, заявила восьмилетняя Алёна, когда таможня осталась позади. Всю обратную дорогу я рассказывал ей про Лейлу Халед – палестинскую красавицу, угнавшую первый самолёт.

Новогодний бизнес

Как это ни банально, но психологическим концом детства было разоблачение Деда Мороза: «Я понимаю, что его нет, просто нравилось в него верить, но, думаю, есть какая-то фирма, которой дают на одну ночь вторые ключи от дверей и платят деньги, и она тихо прокрадывается и подкладывает подарки под ёлку, пока я смотрю президента в другой комнате».

Даже разоблаченная второклассницей иллюзия, если она сулит подарок, не может просто уйти. На её место встает воображаемая служба, которой достаточно заплатить, и она организует ту сказку, в которую раньше получалось верить. В любом возрасте мы воспроизводим свои любимые иллюзии под новыми именами до тех пор, пока мы в них нуждаемся. Любое общество сохраняет прежний порядок столько, сколько может.

Дельфины

Сейчас ей десятый год и когда не хочется ехать на школьную олимпиаду, она списывает у двоечниц, а на вопрос: собираешься ли ты что-то изменить, когда вырастешь? – упрямо отвечает, что люди ей не очень интересны и больше всего она хотела бы дрессировать дельфинов в Крыму, потому что они живут гораздо мудрее людей. Впрочем, в её возрасте я тоже интересовался чем угодно: космос Казанцева и Ефремова + Древний Рим + тайна вымирания динозавров, но только не обществом, в котором живу. Это приходит в подростковом, гормональном и бунтарском возрасте и идеально, если он совпадает с большими переменами в стране.

За первые десять лет мы учимся у ребенка всему, чего не смогли уяснить в собственном детстве. Дальше, ответив себе на главные вопросы, он становится таким же «готовым», как мы – программы инсталлированы – и постепенно вступает в общую игру.

Детская мистика

Источники тайных знаний

В классе у моей девятилетней дочери Алёны учится мальчик Антон, который «их везде показывает». В любой раздавленной жвачке или трещине на двери он легко обнаруживает какой-нибудь нос, рога и три-четыре щупальца, и тогда «их» могут видеть и остальные. Дети верят так же, что Антон знает их имена, умеет их «вызывать» и слышит их голоса. Не раз замечали, как он с ними общался, приложив ухо к стене или трубе, но этим своим тайным искусством Антон не делится. Недавно мама забрала его из школы и куда-то увезла, говорят, на море.

– Надеюсь, там нет острова сбывающихся страхов, как в «Нарнии» – говорит Алёна – Антону не стоило бы туда попадать.

Кроме откровений детей-визионеров, второй источник детских знаний о потустороннем – «Золотой компас», «Гарри Потер» и другое мистическое кино.

– Каждый фильм мы на прогулке обсуждаем, что там правда, а чего не бывает. Снять и прирастить голову, конечно, нельзя, это спецэффект, а вот замок с летающими свечами есть.

Это потому что существование такого замка практически не проверишь прямо на месте, а со снятой головой проще. Если возникает спорный вопрос, то включается демократия:

– Как решит большинство, так все потом и считают. Чаще всего у нас совпадают мнения.

– Разве можно большинством решать, что есть, а чего нет?

– Конечно можно, есть знание, и мы все к нему подключены, как лампы к одной розетке. Именно поэтому большинство не ошибается.

Тут явная замена причины следствием. Тот, кто умеет убедительнее других комментировать фильм или «заглядывать» в параллельную реальность, как Антон, быстро впечатляет остальных, более легковерных и это считается «общим знанием» об иных мирах.

– А может эти фильмы и не волшебные совсем? – не так-то это просто, перевести на язык младшей школьницы, что «Нарния» – пафосный имперско-консервативный манифест, «Компас» – критика Ватикана с языческих позиций, а «Гарри Потер» – история о борьбе представителя среднего класса за демократию и против наследственной аристократии в отдельно взятой элитарной британской школе.

– А волшебство? – обеспокоенно переспрашивает дочь.

– Оно вставлено просто, чтобы зрителю было интереснее следить за сюжетом.

И тут у неё находится финальный аргумент, против которого трудно возражать:

– Но взрослые же ходят на Пасху в церковь, даже президенты там стоят со свечками. Христа они в фильмах видели. Получается, они тоже верят в Бога и ангелов зря?