Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

Одной из основных проблем для Маха и Авенариуса стало решение вопроса о том, каким образом из ощущений, носящих субъективный характер, возможно вывести объективность физического мира и его познания. Богданов, согласившись с их теорией, по которой ощущение есть элемент познания, тем не менее полагает, что эмпириокритицизм несостоятелен, так как не преодолевает дуализма между психическим и физическим. Сам Богданов предлагает – и идет дальше Маха и Авенариуса – монизм, согласно которому физические и психические явления представляют собой различно организованные элементы одного и того же опыта: психические элементы – индивидуально организованный опыт, а физические – опыт, социально организованный[224]

. Проблему субъективного происхождения и объективной, всеобщей ценности всех знаний об окружающем мире Богданов решает путем выдвижения гипотезы о том, что объективность имеет право на существование благодаря привычке и общественному соглашению. Физический мир есть социально согласованный, социально упорядоченный или социально организованный опыт. В соответствии с этим мировоззрением такие категории, как время, пространство, причинность, закономерность, величина, качество и т.д., не являются свойствами окружающего нас мира или вещами в себе – они теряют всякий объективный характер и становятся простыми формами организации, или упорядочения опыта, лишь позволяющими человеку формировать объективный мир. Однако эти формы упорядочения имеют общую ценность для всех людей, ибо они утвердились на основе взаимного соглашения и получили, так сказать, всеобщее признание. Реальность в своей совокупности есть, следовательно, результат организационного опыта, в основе которого лежат первоначально данные ощущения и который достигает своей универсальной ценности в конечном счете благодаря общественному соглашению об использовании определенных форм и определенных упорядоченных понятий.

Признавая за общественным соглашением столь решающую роль в построении научно упорядоченного и познаваемого мира, Богданов считает, что он не только остается верным марксизму и его теории общественной обусловленности познания, но и, кроме того, обеспечивает марксизму лучшую философскую базу, чем Энгельс. Об этом особенно ярко свидетельствует его концепция истины: по Богданову, истинность мысли выводится всегда только из ее утверждения в определенном социальном контексте. И главное, истина не является объективной надысторической величиной, как считал Плеханов. По Богданову, истинно то, что представляет собой социальную ценность для определенной эпохи. Значит, все знание есть техника общественно полезной организации опыта и его элементов, ощущений. Такое знание истинно лишь в том случае, если оно помогает определенным группам людей создать себе мировоззрение, делающее возможным их существование. Истина есть «машина, с помощью которой кроится, перекраивается и сшивается реальность»[225]

. Цель познания не в постижении реальности, а в адекватной организации нашего опыта, исходя из его элементов.

Подобно тому как мышление заключается в организации элементов опыта, любая человеческая деятельность вообще является организационной деятельностью. Смысл любой организации – создание состояний равновесия самых разнообразных противоположных сил. Но любое равновесие, однажды достигнутое, может быть вновь нарушено появлением новых, свободных сил. Следовательно, борьба за достижение равновесия становится не только высшим принципом организаторской деятельности человека, но и законом развития мира и истории; в этом смысле и диалектика, по мнению Богданова, есть борьба – борьба за ликвидацию неустойчивости, порождаемой в результате противостояния различно ориентированных сил.